75

75

Если я скажу, что бросился вон из комнаты, это будет неправдой. Я был вежлив, хоть и холоден, но тем не менее покинул апартаменты Ноака без промедления, наотрез отказавшись слушать его дальнейшие предложения или тщательно продуманные доводы, почему я должен ему помогать. Кроме того, я не позволил Хармвеллу нанять мне экипаж или сопровождать меня домой.

Накрапывал мелкий дождик. Я брел по улицам, где еще было полно гуляк и тех, кто на них охотился. Сжав шляпу в руках, я постоял пару минут возле работного дома на Касл-стрит, уставившись на небо, где в любом другом городе увидел бы звезды, но только не в Лондоне. Я почувствовал прохладу дождевых капель на щеках. Именно тогда я, наконец, признал истину, которая была очевидна с той самой минуты, как Софи покинула мою комнатку в «Фендолл-Хаус»: я потерял ее. На самом деле я никогда и не обладал ею, разве что в очень узком смысле слова, поэтому не мог называть ее своей и говорить, что потерял, — это неправда. Она лишь одолжила мне себя, по каким-то своим причинам, и как это часто бывает, кредитная сделка была оформлена лишь на короткий срок, а процентная ставка оказалась выше, чем ожидал заемщик.

Через несколько минут я добрался до Стрэнд. Я шел медленно, настолько утомленный, что даже не осознавал своего изнеможения настолько измученный, что меня не интересовала возможная слежка. Мне казалось, я парю над тротуаром, между мною и мостовой — стертые ноги болели, а левая еще и промокла, поскольку в подошве образовалась дыра.

По дороге я мысленно возвращался к произошедшему на Брюэр-стрит. Мои раздумья текли с обманчивой ясностью, которая часто сопровождает усталость. Думаю, мистер Ноак был со мной откровенен: возможно, оттого, что им владело фанатичное желание отмстить за смерть сына, но он отчаялся добиться успеха или по причине почтенного возраста и утраты остроты ума, или все в совокупности. Или же, наоборот, каждое слово, каждое предположение, каждое признание было тщательно выверено с неизвестной мне целью.

События вечера стали последними в длинной цепи. От начала и до конца этой печальной истории меня водили за нос — сначала Генри Франт, потом Стивен Карсуолл, а теперь и мистер Ноак, а еще Флора Карсуолл и даже, возможно, Софи, хотя любовь, которую я к ней испытывал, отчаянно пыталась убедить меня, что Софи такая же жертва, как и я. Безусловно, я чуть было не принял предложение мистера Ноака, поскольку оно, казалось, отвечает моим собственным желаниям. Но среди прочих недостатков его плана был и такой: я не мог избавиться от мысли, что если у кого и был мотив убить мистера Франта, так это у самого мистера Ноака.