— А четыре — к младенцу, — добавила Софи тихим голосом.

— Софи? — спросил я, протягивая ей руку. — Вы уверены?

— Да, — ответила она и взяла меня за руку. — Да.

ПРИЛОЖЕНИЕ 9 ИЮНЯ 1862 ГОДА

ПРИЛОЖЕНИЕ

9 ИЮНЯ 1862 ГОДА

I

I

Этот дневник попал в мои руки после смерти моей невестки, Флоры, вдовствующей леди Руиспидж, двадцать первого октября прошлого года. Она хранила кое-какие ценности в сейфе у поверенных, занимавшихся делами и Флоры, и ее батюшки.

— Я не доверяю банкам, — как-то раз сказала мне она. — Адвокаты же никуда не денутся.

Среди прочего в сейфе находилась небольшая деревянная шкатулка, обитая железом, содержимое которой охраняли два замка. Шкатулку принесли в мой дом на площади Кавендиша, чтобы вызвать специалиста по замкам, но его услуги не понадобились, поскольку ключи нашлись в ящике для письменных принадлежностей, с которым невестка не расставалась и который стоял подле ее кровати и в день ее смерти. В шкатулке обнаружилась толстая тетрадь, исписанная убористым почерком, причем рукопись была поделена на главы. На дне лежала пятифунтовая банкнота, завернутая в сложенный листок бумаги, на котором значилось имя «Мисс Карсуолл».

Как-то раз я сел в библиотеке после обеда и пролистал рукопись, то удивляясь и восхищаясь, то печалясь и возмущаясь. Время лечит не все раны, некоторые гноятся и болят еще сильнее с каждым прожитым годом.

Личность автора рукописи была очевидна для меня с самого начала. Когда мы познакомились в последние недели правления Георга III, Томас Шилд служил учителем. Он описывает нашу первую встречу во дворе церкви в Флаксерн-Парве и последнюю, когда мы столкнулись в дверях особняка Карсуоллов на Маргарет-стрит. До сих пор я представления не имел, насколько важен был тот визит, и теперь очень сожалею, что позволил себе говорить с ним столь несдержанно.

Вскоре я понял, что повествование Томаса Шилда проливает новый свет на скандал вокруг банка Уэйвенху и в частности на американский след в этом запутанном деле. Мало кто помнит, но крах банка Уэйвенху был предвестником серьезного банковского кризиса, разразившегося зимой 1825-26 гг., то есть более сорока лет назад, когда в Лондоне царили беспорядки и многие семейства разорились. Кроме того, рукопись рассказывает нам о печальных событиях, случившихся посла падения банка в Глостершире и Лондоне, хотя эти эпизоды сейчас мало кого заинтересуют.

Так уж случилось, что до сих пор ряд вопросов оставался без ответа, а некоторые и вовсе никогда не будут заданы. Неудивительно, что многое из того, что здесь написано, никогда не выносилось на суд общественности. Например, роль маленького американца замалчивалась, несмотря на то что впоследствии его достижения привлекали всеобщее внимание, — он пережил и славу, и бесчестие. Не говорилось и о значении других американцев, а именно мистера Ноака из Бостона, штат Массачусетс, и негра по имени Салютейшн Хармвелл, уроженца Верхней Канады. Да, без их участия события развернулись бы совсем иначе. Полагаю, до сих пор никто и словом не обмолвился о связи между крахом одного из лондонских банков в тысяча восемьсот девятнадцатом году и ненужным конфликтом, разразившимся несколькими годами раньше между двумя великими англоязычными державами — Великобританией и Соединенными Штатами Америки.