Хан Соджон выключила свет, чтобы попытаться заснуть и отогнать тревожные мысли. Комнату поглотила кромешная тьма – и вместе с ней, словно бесконечно разрастающийся живой организм, пространство заполнили страх и тревожность. Казалось, что-то пошло не так, где-то она оступилась, свернула не туда. Если здесь, в подземелье, с ней что-то случится, об этом не узнает ни одна живая душа, как будто ее и вовсе никогда не существовало. От этой мысли дыхание участилось, защемило в груди.

Соджон свернулась калачиком, накрывшись с головой одеялом, стараясь дышать как можно тише. Вскоре она забылась беспокойным сном, но даже в нем ей не давали покоя сцены из ее прошлого.

Простирающийся вдаль морской берег. Голубое и чистое небо в цвет морю. Плеск волн, разбивающихся о вздымающиеся скалы. Прекрасный пейзаж – на эту волшебную голубизну можно было смотреть вечно, она словно окрашивала все мысли и воспоминания в голубой. И – дрожащая от страха Хан Соджон посреди этого пейзажа.

Это все из-за Ким Хёнсу, владельца фирмы, где она работала. В тот день они вместе приехали в командировку на побережье острова Коджедо. Она посмотрела на Ким Хёнсу. Тот лежал неподвижно, а из его головы шла кровь, растекаясь под плечами по дну корабля. Из его горла вырывались сдавленные кашляющие звуки. Как же все так могло обернуться!..

Рядом с дрожащей Соджон стоял Ли Джинук. Ее приятель со школьных времен, он примчался к ней, как только услышал, что произошло.

– Посмотри на меня, Хан Соджон. Посмотри на меня, говорю! – Ли Джинук тряс ее, схватив за плечи. – Слушай меня внимательно…

Она посмотрела на него затуманенным взглядом. Девушка до сих пор оставалась в сознании только благодаря инстинкту самосохранения, который призывал ее бежать оттуда. Ли Джинук понял это по ее взгляду. Он протянул ей визитную карточку со словами: «Тут я со всем разберусь. А ты возьми эту визитку и спрячься в месте, указанном на ней. Я приду за тобой».

Надпись на карточке гласила «Солаз резорт энд гольф», а под ней стояло то самое имя – Ким Гихон.

Во сне Хан Соджон крепко сжала в руке белый маленький клочок бумаги, словно он был ее единственной надеждой на спасение, спасительной ниточкой. «Солаз». В переводе с испанского означает «утешение». Утешение… Хан Соджон, будто желая распробовать звуки этого слова, повторила его с таким отчаянием, словно читала молитву. Господи, спаси и сохрани… Хан Соджон не верила в Бога. И не могла отчетливо расслышать собственные слова во сне.

* * *

Трудно было угадать, который час. Окон в комнате не было – сплошная темнота, куда ни глянь. Хан Соджон включила свет и посмотрела на часы – было позднее утро.