– Пойдем пешком. Хочу застать их врасплох.

И ей нужно было время, чтобы все обдумать. Даже не столько подумать, сколько прийти в себя. Снова поверить в то, что она еще в седле. Забыть момент паники, охватившей ее перед Домом капитана. Они пошли по прямой ровной дороге, ведущей к дому, со временем их глаза привыкли к темноте и фонарик Эшворта уже был не нужен. Небо было ясное. Позже, наверное, приморозит, как в ночь, когда убили Кристофера. Может, Роберт и Мэри смотрят на звезды и вспоминают? Света от машин и луны было достаточно. Справа от них линия берега была отмечена красным фонарем на лоцманской вышке, а перед ними светились два оранжевых квадрата, один над другим. Один на первом этаже, другой на втором в уродливом квадратном доме. Еще один маяк.

Окно на кухне было не зашторено. Вера встала, прижавшись к стене, чтобы ее не заметили, и заглянула внутрь. Мэри поднялась, сняла ковшик молока с плиты и разлила в кружки. Всего две. Она снова почувствовала панику. Где же Эмма? Из другой комнаты донесся шум, плач.

На кухню зашла Эмма, и Вера почувствовала, как сердцебиение замедлилось. Она держала на руках плачущего ребенка, ее глаза были красные от слез. Мэри предложила взять у нее Мэттью, но она его не отпускала. Она качала его, поглаживая по спине, пока плач не утих, потом села за стол. Роберт сразу же заговорил с ней.

Вся эта болтовня, подумала Вера. Все сидят, рассказывают какие-то сказки, чтобы оправдаться или свалить вину на другого. Интересно, что же произошло. Ходила ли Эмма вообще в мастерскую? Может, Дэн подвез ее сюда. Еще одна выдумка. Еще одно объяснение. Конечно, Эмма приехала в Спрингхед забрать ребенка, а не поговорить с родителями. Она никогда не была с ними откровенна.

Она по-прежнему стояла во дворе и смотрела внутрь. Над ней раскинулось огромное зимнее небо головокружительной высоты, а в доме разворачивалась маленькая семейная драма, мыльная опера. Вера была посередине. Даже если бы они заметили ее тень в темноте, вряд ли бы обратили внимание. Они были поглощены разговором, и она слышала все, что там происходит. В Спрингхед-Хаусе никто не слышал о стеклопакетах.

Теперь говорила Мэри.

– Я не понимаю, – сказала она. – Зачем Джеймсу делать такое?

– Я тоже не понимаю. Он мне лгал. Чего еще я не знаю? Если бы мистер Лонг не залез в его прошлое, он бы, наверное, никогда мне не сказал.

– Может, спросить его?

– Возможно, он соврал, потому что это он убил Эбигейл. Я не хочу об этом знать.

– Это смешно, – сказала Мэри. – Джеймс сменил фамилию. Это не делает его другим человеком. Он не соврал ни о чем важном. И ты вышла за него замуж, у тебя от него ребенок. Ты не можешь просто сбежать. – Она сжимала в руках свою большую сумку, как будто тоже держала младенца.