Южный выход со станции «Кунитати» ведет к роскошному центру города, где сам воздух пропитан культурной жизнью: здесь, на оживленной Университетской улице, беспрестанно толпятся студенты и офисные работники. Стоит же вам выйти с противоположной стороны, через северный выход, и пройти несколько метров, как вы окажетесь в тихом спальном районе Кита-2-тёмэ[2], который, впрочем, сегодня был не менее оживленным: возле трехэтажного многоквартирного дома сновали полицейские в форме.
Похоже, инспектор Кадзамацури уже прибыл на место. Выйдя из патрульной машины и мельком взглянув на припаркованный неподалеку «ягуар» серебристого цвета, Рэйко Хосё поднырнула под желтую ленту, на которой было написано: «Место преступления. Не пересекать!» Взбежав по железной лестнице, располагавшейся с внешней стороны здания, она направилась к квартире номер триста четыре, у двери которой стоял рядовой полицейский. Рэйко коротко ему поклонилась и вошла внутрь.
Это была самая обычная квартира-студия, рассчитанная на одиночек. Небольшая прихожая переходила в коридорчик с ковровым покрытием на полу; в конце него виднелась фигура облаченного в английский костюм-тройку инспектора Кадзамацури.
— Ох, ну наконец-то ты добралась. А я уже начал переживать, не заплутала ли ты где-нибудь по дороге, одзё-сан[3].
— Прошу прощения, — вежливо извинилась Рэйко, однако тут же твердо добавила: — Послушайте, инспектор, не могли бы вы перестать меня так называть? А то ведь и другие за вами подхватят.
— Правда? Ну что ж… — Инспектор с невинным видом чуть склонил голову набок, как будто задаваясь вопросом, что же в этом такого неуместного.
Инспектор Кадзамацури был холостым мужчиной тридцати двух лет. Вот только холостяком он был вовсе не обычным. Дело в том, что его отец возглавлял крупную автомобильную компанию «Кадзамацури Моторс», а сам он являлся наследником внушительного семейного состояния. Иными словами, его вполне можно было назвать «завидным женихом из самых сливок высшего общества».
Меж тем он работал инспектором в полицейском участке Кунитати, что неизменно вызывало недоумение у окружающих. На вопрос, почему же он решил выбрать профессию полицейского, Кадзамацури всякий раз отвечал с непринужденной улыбкой:
— Вообще-то, я мечтал стать профессиональным бейсболистом.
И хотя ответ его звучал скорее как шутка, было похоже, что скрывалась в нем и доля правды. Поговаривали, что, когда инспектор учился в старшей школе, его имя было достаточно известно в бейсбольных кругах.