– Я спрашиваю вас, а не Рича.

– Здесь для него небезопасно.

– Вы предполагаете, что Кейн Мендес может убить его?

– Вообще-то я не припомню, чтобы упоминала Кейна, и, честно говоря, я первая хотела бы ударить его коленом в пах, а потом повторить.

Он какое-то время молчит.

– Агент Лав!

Я почти уверена, что предстоит выговор, но не чувствую особого желания принимать его прямо сейчас.

– Этой ночью я почти не спала. Это объясняет мою версию любезности на сегодня.

– Представьте, будто вы работаете под прикрытием, а человек, за которого вы себя выдаете, хорошо выспался, и исправьте свое поведение.

Воздерживаюсь от остроумного ответа насчет того, что предпочитаю, чтобы мои ролевые игры заканчивались удовольствием, которого этот разговор мне не доставляет.

– Селекторное совещание уже закончилось?

– Да, закончилось. И Кейн подбросил нам нежданный подарочек, подав иск против полиции Нью-Йорка и нашего нью-йоркского отделения, оставив нас – вас – вне поля зрения. Следовательно, у вас есть два варианта: либо немедленно заявить о нашей юрисдикции, либо сегодня же вернуться домой и предоставить эту честь нью-йоркскому бюро. Какого-то промежуточного варианта нет. Времени в запасе тоже.

– У меня тут запущен процесс, который я не могу принудительно остановить. Мне нужно время до завтрашнего дня, чтобы все сделать должным образом.

– У вас есть время до полуночи, чтобы либо все мне рассказать, либо я ожидаю увидеть вас завтра в лос-анджелесском самолете. И не надо мне ничего доказывать. Это все равно без толку. Понятно? Скажите «да, директор» или «да, говнюк вы эдакий». Или скажите «нет». Это все равно ничего не изменит.

– Да, директор, – выдавливаю я.

– О, подчинение… Как это мило. – Мерфи отключается.

Я морщусь и засовываю телефон в карман куртки, выхожу из машины и пересекаю двор, машинально проведя пальцами по маминому плющу на лепнине.

– Иноземье, Лайла… – шепчу я, снова пытаясь заставить себя перенестись в эту воображаемую зону, свободную от любых эмоций.

По дюжине каменных ступеней поднимаюсь на широкую террасу, где слева и справа от входа стоят два тяжелых деревянных кресла-качалки. Оказавшись там, тянусь к дверной ручке в надежде, что дверь не заперта, но она не поддается. Звоню в звонок. Дверь открывает симпатичная блондинка лет двадцати с небольшим, в сиреневом бархатистом спортивном костюме и футболке с глубоким декольте.