– Здравствуйте, Лайла, – приветствует меня она.

– Вы меня знаете?

– Тут целая куча ваших фоток. Я Кэти, новая домоправительница.

– Домоправительница… – повторяю я, давясь от едва сдерживаемого смеха. – Не буду спрашивать, что подразумевает ваша должностная инструкция. Дайте войти.

– Вашего отца здесь нет.

– И?..

– И я не могу…

Я делаю шаг вперед и сталкиваюсь с ней нос к носу, тесня ее так, что она инстинктивно пятится. Вхожу в фойе в форме полумесяца и поворачиваюсь к ней.

– Где Дженнифер, кстати? – Я имею в виду ту «домоправительницу», которая была до нее и практически вырастила меня и моего брата.

– Без понятия. Ее уже здесь не было, когда я приступила к работе.

– Ясно. Я просто подожду отца у него в кабинете.

Не обращая внимания на лестницу прямо передо мной – из того же серого дерева, что и пол у меня под ногами, – сворачиваю направо и захожу в кабинет отца. Поворачиваюсь, и Кэти бросается ко мне.

– Простите, – говорю я. – Мне нужно сделать несколько звонков без посторонних ушей. Фэбээровские дела.

Закрываю двойные двери и запираю их на ключ.

Уверенная, что у меня есть всего несколько минут, прежде чем по требованию отца сюда ворвется мой брат, чтобы выпроводить меня, спешу к массивному письменному столу из красного дерева и сажусь. Мой взгляд поднимается к книжным полкам, обрамляющим зону отдыха, заставленную массивной удобной мебелью, и перед глазами у меня проскакивает образ моей матери, уютно свернувшейся в одном из кресел с книжкой, пока отец работает. Выбрасываю его из головы и тянусь к выдвижному ящику, только чтобы обнаружить, что тот заперт. Зная своего отца лучше, чем многие могут подумать, я встаю, подхожу к бару в углу, открываю кожаный футляр, в котором хранится дорогущая затычка для бутылки, и вынимаю ее, чтобы достать спрятанный под ней ключ. Вернувшись к письменному столу, открываю ящики и начинаю просматривать папки, то и дело снимая на телефон банковские выписки, контракты с поставщиками, чеки и практически все, что мне хочется проанализировать более подробно. Фотографирую даже визитные карточки, которые отец засунул в верхний ящик стола, а также несколько цифр, нацарапанных в блокноте.

Через двадцать минут понимаю, что хватит испытывать судьбу, запираю стол и возвращаю ключ в кожаный футляр в баре. Собираюсь уже уходить, но бутылка скотча сорокалетней выдержки, стоящая на стойке, вполне вписывается в мой план на остаток утра. Хватаю ее и направляюсь к двери. Кэти сидит на лестнице и вскакивает, когда я выхожу. Она устроилась прямо под хрустальными капельками люстры моей матери, что задевает меня по личным причинам, которые сейчас наверняка неуместны и смехотворны. У меня есть о чем беспокоиться и помимо девицы, которую мой отец нагибает за своим письменным столом.