Ничего не отвечаю. Я в перчатках и сосредоточена на том, чтобы обыскать здесь каждый дюйм – в надежде найти ответы сразу на несколько важных вопросов. Почему эта женщина оказалась в списке на ликвидацию? Кому она перешла дорогу? Что у нее общего с другими жертвами? Имеет ли она хоть какое-то отношение к Почеру? Открываю банки на полках. Выдвигаю ящики. Заглядываю и в морозилку, которая является на удивление распространенным тайником, как и коробки с хлопьями. Как только я объявляю эту комнату бесполезной для своих целей, дом уже окончательно погрузился во тьму, и мне ничего не остается, кроме как включить свет, который может быть замечен кем-то еще. Мне этого очень не хочется, но я уже здесь. И собираюсь довести дело до конца.

Перемещаюсь в гостиную и подхожу к столу, на котором нашли Синтию – обнаженную, мертвую, с пулей между глаз. Комната погружена в полумрак, и мое желание включить свет и объявить о своем присутствии убийце или такому мудаку, как Эдди, который наверняка помешает моей работе, близко к нулю. Бросаю взгляд на тяжелые задернутые шторы и решаю, что риск быть обнаруженной невелик, но для освещения все-таки выбираю самую маленькую лампу. Следующие пятнадцать минут я осматриваю комнату, в которой было найдено тело. Впервые с тех пор, как начались эти убийства, я на месте преступления совершенно одна и могу глубже разобраться в том, что произошло.

Возвращаюсь к столу и смотрю на него, представляя себе тело Синтии с пулевым отверстием во лбу. Она была симпатичной женщиной, при виде которой у преступника мог возникнуть соблазн попользоваться ею для удовольствия, прежде чем убить ее. Но вскрытие показало, что убийца не насиловал Синтию – по крайней мере физически, что наводит на мысль о человеке методичном и умеющем держать себя в руках. Однако он все-таки заставил ее раздеться, поскольку мы знаем, что, когда она была убита, на ней уже не было одежды. Так что убийца наблюдал, как она раздевалась. Синтия могла подумать, что ее собираются изнасиловать. Интересно, плакала ли она, умоляла ли? Или вела себя вызывающе, как повела бы себя я? Вспоминаю то нападение, того мужчину, лежащего на мне, и почти чувствую его руки у себя на груди. Тогда я просто не могла вести себя вызывающе. Я была слишком одурманена. Я даже не помню, как оказалась раздетой.

Тяжело выдыхаю и открываю глаза.

– Да пошло оно все…

Перевожу взгляд на стол и подхожу к тому месту, где, как я полагаю, стояла Синтия перед тем, как упасть. Здесь она раздевалась, и мне интересно, снял ли убийца все это на видео, чтобы потом показать тому или тем, кто его нанял. Подхожу к тому месту, где, по моим предположениям, он должен был стоять, чтобы наблюдать за ней, а потом застрелить ее. Осматриваюсь по сторонам, но не нахожу ничего интересного. Воспользовался бы он для этих целей своим телефоном? Нет. Вряд ли. Это было бы слишком безрассудно. Он использовал бы отдельное устройство и передал отснятый материал, не оставив никаких электронных следов. Чистота мест преступлений доказывает, что убийца слишком хорош в своем деле, чтобы допустить подобную оплошность. Подумываю о том, что проверить недавние покупки видеокамер и диктофонов в округе, но убийства совершены в разных местах, так что камеру, скорей всего, он привез с собой.