– Он явно хочет, чтобы мы пришли к нему.

– Просто замечательно, – бормочу я. – Нами командует наемный убийца со склонностью к драматическим эффектам в духе фильмов ужасов…

Мы движемся к дому, и как только подходим к открытой двери, внутри загорается свет. Кейн хватает меня за руку.

– Если мы всё разыграем правильно, он поможет нам отыметь Сообщество и их наемного убийцу во все дыры. Но в случае чего стреляй на поражение. Второй попытки не будет.

– Не похоже, что ты так уж уверен во взаимном уважении, – замечаю я.

– Я просто осторожен и реально смотрю на вещи. Когда человек чувствует себя загнанным в ловушку, он всегда будет полагаться на свои инстинкты и на то, что у него получается лучше всего. В его случае это означает «убей и двигайся дальше».

– А что подсказывает в таких случаях твой инстинкт, Кейн?

– Убей – или будешь убит.

На миг меня охватывает воспоминание о том, как я вонзаю нож в грудь напавшего на меня человека, которого Кейн удерживал с намерением допросить его. Поскольку, как видно, мой девиз – «Убей того, кто этого заслуживает». Я не могу винить Сообщество в том, что стала такой, какая я есть, но оно наверняка разбудило эту часть меня, втянув мою семью во весь этот ад. Я хочу, чтобы они за это заплатили. Я обязательно заставлю их заплатить. И если Призрак сможет помочь мне в этом, то сегодня я пожму этому монстру руку, если придется, а потом вернусь за ним.

Я киваю Кейну, и мы вместе сокращаем расстояние до фермерского дома, который на самом деле представляет собой нечто вроде сарая или конюшни. Войдя в дверной проем, мы обнаруживаем двух лошадей в деревянных загородках; узенький проход между ними тянется к другим закрытым стойлам. Слева от нас, прямо на воротах одного из них, ухватившись за них руками, сидит какой-то мужчина – судя по всему, тот самый Призрак. Его темно-каштановые волосы коротко подстрижены – но не настолько коротко, чтобы принять его за бывшего военного, каким его считает Мерфи. На висках у него просвечивает седина, хотя я не думаю, что он намного старше Кейна, – пожалуй, ему лет тридцать шесть или тридцать семь.

Все это похоже на какую-то ловушку, и напряженная поза Кейна говорит о том, что он придерживается того же мнения. Мы не двигаемся. Мы вынуждаем Призрака подойти к нам. Губы у него кривятся в некоем подобии улыбки, как будто его забавляет наша нерешительность, которую он наверняка расценивает как страх. Или он хочет, чтобы мы так думали, чтобы подманить нас к себе. Мы стоим где стояли, и в итоге Призрак спрыгивает с ворот. Одет он, как и я, во все черное. И когда приближается к нам, высокий, мускулистый и уверенный в себе, манера двигаться выдает в нем опытного бойца.