Из здания мы выходим через боковую дверь, и я не спрашиваю, каким образом здесь оказался удобно ждущий нас «Мустанг» Лэнга. Мне все равно. Я забираюсь внутрь и устраиваюсь на пассажирском сиденье. Я начинаю разделять – навык, недооцененный и необходимый в нашей работе. Я больше не борюсь со своими демонами и жупелами, такими как «мой отец» и «Поэт». Они теперь в коробке, на которую я надвинула крышку. Теперь они скребутся там, внизу, но разрушительный эффект откладывается на более поздний срок. Мне не нужно анализировать, почему они находятся в одной коробке. Несмотря на желание капитана шокировать меня каким-то ошеломляющим откровением, уже мне известным. Знакомым мне издавна. Но это не то, что он думает. Дело не в вытесненной ненависти. А в двух единственных монстрах, с которыми я столкнулась и не смогла осилить.

Лэнг забирается в машину, где я, не глядя на него, говорю:

– Отвези меня домой. В участок я приеду сама.

– Джаззи…

– Домой, Лэнг, – бросаю я на него усталый взгляд. – Я сама отчитаюсь и сделаю заявление. Мы ведь оба знаем: я гораздо более привержена правилам, чем ты. И сделаю то, что надлежит сделать.

– Я тебя там защищал.

– Я просила тебя не лгать, но ты, видно, испытываешь к моему покойному отцу куда больше пиетета, чем мне. Ничего не говори. Если ты меня хоть сколько-нибудь знаешь…

– Знаю ли я тебя хоть сколько-нибудь? Даже так? Хотя знаешь что? Ты права. Зачем мне что-то говорить, если ты считаешь, что я брал у твоего чертова папаши взятку? А ведь он любил тебя, Джаз. И грозился душу из меня вытрясти, если я не стану тебя оберегать. Прямо вот так, в буквальном смысле.

Я не произношу ни слова. В работе вроде этой есть своя специфика: так много народу говорит тебе ложь во всех ее видах, что честность становится превыше всего.

Спустя пять минут Лэнг подъезжает к моему дому, и я выхожу, не сказав ему ни слова. Размеренным шагом приближаюсь к своему подъезду и застаю там Даниэля, того бывшего гангстера, а с недавних пор охранника.

– Доброе утро, детектив Джаз.

Я собираюсь пройти мимо, и тут мой взгляд падает на его безволосую руку. Я застываю на месте, внутри меня что-то мечется, и наконец мой взгляд поднимается на него.

Он сводит брови:

– Что-то не так?

Я выжидаю, когда появится то знакомое ощущение зла, но оно не возникает.

– Вы… побрили руки? Зачем?

Он смеется.

– На девичий манер, да? Просто свожу татуировки. Вот и нужно брить.

Дыхание, которое я неосознанно задерживаю, срывается с моих губ. Что я такое делаю? Ньюман мертв. Все кончено. Или скоро закончится. Видно, Лэнг был прав, говоря, что Поэт одержим мною. Ему также хватило ума подстроить все так, чтобы меня отстранили от дела, что, собственно, сегодня и произошло.