Скотт Пирс.

Попался, Скотт. Попался, мать твою.

Ты хотел позабавиться? Никаких больше пряток. Теперь поиграем во взрослые игры, ублюдок.

29

29

Всю неделю я следил за Скоттом Пирсом: по утрам провожал его до работы, по вечерам — до дома. Днем, пока я отсыпался, эстафету принимала Энджи. Я оставлял его, когда он забирал свой фургон из гаража на Эй-стрит, и снова садился ему на хвост, когда он отъезжал от здания главного почтамта на берегу канала Форт-Пойнт, сдав последнюю порцию дневной почты. На протяжении всей этой недели он вел себя до отвращения невинно.

Утром он, доверху загрузив фургон мешками с почтой, отправлялся с Эй-стрит. Раскидывал мешки по зеленым почтовым ящикам, разбросанным по Бэк-Бей, откуда их потом забирали почтальоны, доставлявшие письма по конкретным адресам. По словам Энджи, после обеденного перерыва он снова пускался в путь, на сей раз в пустом фургоне, и совершал объезд зеленых почтовых ящиков. Затем отвозил почту на сортировочный пункт и пробивал время окончания рабочего дня на карточке.

Каждый вечер он вместе со своими коллегами-почтовиками пропускал по рюмке односолодового шотландского виски в баре «Селтик Армз» на Отис-стрит. Выпив свою порцию, он неизменно уходил, как бы приятели ни уговаривали его остаться: бросал на стол бумажку в десять долларов — плату за свой «Лафройг» плюс чаевые — и отваливал.

Пешком шел вниз по Саммер-стрит, затем на север по Атлантик-авеню и Конгресс-стрит, где поворачивал направо. Через пять минут он уже был в своей квартире на Слиппер-стрит и весь вечер сидел дома. Спать он ложился в половине двенадцатого.

Мне стоило немалого труда приучить себя думать о нем как о Скотте, а не как об Уэсли. Имя Уэсли ему подходило. Достаточно благородное, заносчивое и холодное. По сравнению с ним имя Скотт звучало банально и как-то простецки. Уэсли могли звать парня, с которым ты учился в колледже, — капитана сборной по гольфу, никогда не приглашавшего на свои вечеринки черных. А вот Скотт носил майки-алкоголички и мешковатые цветастые шорты, обожал погонять мяч, а возвращаясь с попойки, заблевывал заднее сиденье твоего автомобиля.

Потратив немало времени на наблюдение за ним, я смирился с мыслью, что он действительно никакой не Уэсли, а Скотт — человек, который в одиночестве смотрит телевизор, читает, сидя посреди комнаты в узком кожаном кресле с откидывающейся спинкой, под лампой с изогнутой, как лебединая шея, штангой, разогревает себе в микроволновке быстрозамороженную еду и ужинает за кухонной стойкой. Я убедил себя, что Скотт — именно тот, кто мне нужен. Скотт злодей. Скотт говнюк. Скотт — моя мишень.