Ружье у него в руках сдвинулось в сторону, целясь полицейскому в ухо. Серенак понимал, что должен тянуть время, а значит, продолжать с Дюпеном этот безумный разговор.

— Ну и что вы намерены сделать? Застрелить меня? Прямо здесь, под тополями? Вы же знаете, что вас поймают. Охотничье ружье… Убитый выстрелом в упор любовник вашей жены… Свидание на Крапивном острове… Вся деревня видела, как я ехал сюда на мотоцикле. Вы уберете меня со своего пути, но закончите свои дни в тюрьме. Не лучший способ сохранить Стефани…

Ружье приблизилось к лицу инспектора чуть ли не вплотную, глядя дулом ему в рот. Серенак колебался. Наверное, пора перейти в наступление. Вырвать оружие из рук Дюпена. Он сильнее противника, и реакция у него лучше. Сейчас самый подходящий момент. Но инспектор не спешил действовать…

— А вы хитрец, — бросил Дюпен, и рот у него дернулся. — По этому пункту вы правы на все сто. Но только по этому. С моей стороны будет не слишком умно убивать вас здесь. Конечно, меня схватят. Но… Ладно, время идет. Быстро пишите записку.

Ружье опустилось к шее инспектора. Серенак медленно поднял правую руку и вдруг быстро опустил ее.

Его кулак сжал пустоту.

Жак Дюпен успел отступить на метр, по-прежнему держа инспектора на прицеле.

— Вам захотелось поиграть в ковбоев, инспектор? Бросьте. Сколько раз вам повторять, вы зря тратите время. Напишите красивую прощальную записку.

Серенак лишь презрительно пожал плечами.

— Даже не надейтесь, Дюпен. И вообще, что-то эта комедия затянулась…

— Что вы сказали?

— Я сказал, что эта комедия затянулась.

— Комедия?

Дюпен вытаращил глаза. С его лица напрочь исчезло высокомерно-циничное выражение.

— Комедия? Вы сказали: комедия? Комедия… Вы что же, Серенак, так ничего и не поняли? Вы не желаете взглянуть в лицо реальности? Видите ли, есть одна деталь… Хотя вы, Серенак, не имеете о ней ни малейшего представления…

Холодный ствол охотничьего ружья уперся инспектору в сердце. Лоренс Серенак в первый раз не нашелся с ответом.

— Вы понятия не имеете, Серенак, до какой степени мне дорога Стефани. Ради нее я готов на все. Возможно, вы, Серенак, любите Стефани. Возможно даже, любите по-настоящему. Но вы даже не подозреваете, насколько ваша смешная привязанность меньше того, что испытываю к ней я…

Лоренс сглотнул. Его переполняло отвращение.

— Можете называть это как угодно, Серенак, — продолжил Дюпен. — Помешательством. Наваждением. Абсолютной любовью…

Палец на спусковом крючке дернулся.