— Для вас — возможно. Но я решил рассматривать это как наш шанс.

— Шанс?! Да вы часом не рехнулись?

— Вам виднее, но по мне, безумие, как и красота, в глазах смотрящего. — В голос мужчины прокрались весёлые нотки. — Возьмите себя, к примеру. Вы всю жизнь посвятили работе мозга, но сами пребываете в альтернативной реальности. Так сосредоточены на себе, настолько укоренились в собственном мирке, что не сумели понять, как изменились наши отношения после кончины моего отца.

— К чему вы клоните?

— Меня не заботит, что натворили наши семейства два поколения назад. Мне ни капли не интересно скрывать правду, будь то во имя Тисдейлов, «Дубовой Рощи» или нашего общего грязного секретика. При жизни старика я уважал его желания. Но он скончался, а сам я в незавидном положении, задолжав огромную сумму денег одним очень неприятным джентльменам.

— И каким боком это касается меня? — прошипел доктор Фарранти.

— Вы же заинтересованы в сохранении секретов. Если правда о моей тёте когда-нибудь выплывет наружу, то великое наследие Фарранти рассыплется, как карточный домик. Лечебницу закроют, все регалии отберут, а имя вашего деда вычеркнут из учебников истории. Подумайте, какое внимание привлечёт этот скандал. Вас подвергнут остракизму, даже могут посадить в тюрьму.

— Шантаж. — Несмотря на бархатистую плавность, тон доктора потряс Ри до глубины души.

— Какое грубое слово из уст столь уважаемого человека.

— Сколько?

— Полмиллиона. — Мужчина выдержал паузу. — Для начала.

— Это неподъёмная сумма.

— Только не для вас. Готов поклясться, вы сберегли каждый пенни своего наследства.

— Я хоть и не спустил своё состояние в карты, как это, видимо, сделали вы, но содержание больницы выливается в астрономическую сумму. Не говоря уже об исследованиях. Я не богач.

— Не сомневаюсь, вы сможете наскрести пол-лимона. В противном случае… — он предостерегающе замолк, – вы сами озвучили альтернативу. Реставрация «Дубовой рощи» с большой долей вероятности привлечёт внимание прессы. Парочку имён в правильное ушко, и можете навсегда распрощаться с репутацией.

Тишина.

— Вы блефуете. Даже после смерти отца вы не посмеете предать орден.

— Времена тайных обществ прошли, «Орден гроба и когтя» всё равно что кастрирован, — с издёвкой произнёс мужчина. — Его члены уже вряд ли сильные мира сего, как это было раньше. Так что у меня есть возможность попытать удачу.

— Значит вы больший дурак, чем я предполагал.

— А вы мегаломан[2] с пятой Ахиллеса. Николас, ваша величайшая сила одновременно и величайшая слабость такая же, как у вашего деда и отца. Если её имя будет предано огласке…