— Ради бога! Не торопитесь. Я… сейчас все обдумаю и…

— О чем тут думать? Или вы через сорок минут приходите к метро «Арбатская», или…

— Я согласен! — торопливо воскликнул Войтовский. — Ждите. Я буду… в длинном черном пальто. Вы узнаете!

«Не тот ли он человек, который приходил к Вере Петровне за письмом?» — подумал на другом конце связи сыщик. И сказал:

— Он открылся!

— Кто? Что вы имеете в виду? Открылся? Вы о чем?

«Отлично притворяется, — снова подумал сыщик. — Или действительно не понял?»

Странный у них получился разговор — отрывистый, нервный, состоящий из полунамеков и обрывков фраз.

Ровно через тридцать восемь минут Смирнов был у места встречи, он сразу узнал Войтовского: крепкого, ладно сложенного, без головного убора, одетого в стильное черное пальто нараспашку и шарф горчичного цвета. Тот стоял у входа в метро, на свету, напряженный, как струна, но, несмотря на серьезность момента, осанистый, исполненный того неистребимого достоинства, которое дается только породой.

— Это я вам писал, — вырос у него за спиной сыщик. Он решил идти ва-банк, а там как сложится.

Войтовский вздрогнул, резко обернулся.

— С кем имею честь?

— Неважно. Главное, я знаю, о чем сказал перед смертью посланник братства, — прошептал Смирнов, приблизившись к мужчине в черном пальто вплотную и беря его под руку. — Вы ведь мечтаете обладать тем, что принадлежало фараону?

Войтовский был парализован услышанным. Его вожделенная, казавшаяся недосягаемой цель совсем рядом… она сама идет к нему в руки. Как странно, что он ожидал получить желаемое другим путем. Выходит, Герцогиня лгала ему? Или на него каким-то образом вышел владелец, у которого она была посредником? Он так и не привык ни к ее выходкам, ни к ее настоящему имени.

— Вещь у вас? — дрогнувшим голосом спросил Войтовский. Он старался сохранять спокойствие, но принужденная мимика и лихорадочно горящие глаза выдавали его тревогу и страх. — Вы говорили о…

— Да-да, — кивнул сыщик. — Я знаю, где печать.