- Ай, ай, ай, какие зловредные, - покачал головой Улдис. - А что же будет с вами, когда замуж повыходите? Не дай бог попасть в такие коготочки - разорвете.

- А зачем к зловредным ходишь? Ищи дурочек подобрей!

- Я ведь не к вам, а к Лайме пришел… Надо же познакомиться поближе, привыкнуть друг к другу. Свожу ее на футбол, мороженым угощу, потом сходим в кино на «Жил-был полицейский». Шикарная французская картина. Пошли, Лайма!

Лайма, рослая девушка с короткими, как у мальчишки, волосами, глядела на Улдиса как завороженная. Ей, так же как и ее подружкам, нравился этот парень, но Лайма никак не думала, что он обратит внимание именно на нее, не очень-то привлекательную девушку. И Лайма засомневалась. А что, если Улдис затеял очередной розыгрыш? Он горазд на такие штучки…

- Пойдем, Лайма, поговорим, - уже серьезно повторил свое приглашение Улдис и взял Лайму под руку. Девушки приумолкли.

- Делать нечего, - зарделась Лайма, - милиция. Арестовала меня, теперь пиши пропало. Носите, девочки, передачи.

Они вышли на улицу и направились к стадиону.

- Ты не проспала в пятницу первый рейс? - спросил Стабинь.

- Нет, не проспала. А тебе что?

- Хотелось узнать, как съездила и что хорошего видела.

- Только для этого меня и пригласил?

- И для этого тоже. Но, говоря откровенно… - Стабинь вдруг посерьезнел. - Я рад, что именно ты ехала этим рейсом. Другую я, пожалуй, вызвал бы на допрос по всей форме к себе в кабинет.

- Хм, - пожала плечами девушка. - В чем же разница?

Глаза Улдиса весело заблестели.

- Мне страшно нравится смотреть на тебя, когда ты о чем-нибудь рассказываешь. А на лоне природы, уверен, это будет выглядеть гораздо эффектней. Вот и теперь с тобой произошла настоящая метаморфоза. Глаза горят, на лице румянец…

- Ну знаешь!.. - вскипела Лайма. - Кончай валять дурака. Или будешь острить в одиночестве.

- Не сердись, Лаймочка, - примирительно сказал Улдис. - Меня действительно интересуют все подробности этого рейса…

…В четверг Лайма гуляла на вечеринке, и встать в половине шестого утра ей было чудовищно трудно. Будильник пробренчал словно за горами. Лайма проснулась, лишь когда ее растолкал отец:

- Вставай, соня! На работу опоздаешь!

Босиком выскочив в коридор, умылась, наскоро оделась и, даже не поев, побежала на автостанцию. Машину Жанис уже вывел. Отъезжающие толпились у автобуса. Запыхавшаяся Лайма открыла дверь в салон. Большинство пассажиров были местными жителями. Кое-кто из них ехал в Ригу. Эти были одеты праздничней.