– С легким паром! – сказал Алекс Марианне. – Ведь у вас так говорят даже тем, кто помылся не в бане, а в душе? – Она кивнула и, взяв еще тарелок и нож, направилась на террасу. – Хлеба у тебя, как всегда, нет?
– Как всегда, нет, – эхом повторила Мари.
– Вот и хорошо, – удивил ее Александр. – Я решил немного себя ограничить. Поправился… – Он хлопнул себя по животу. Тот не был большим, но все же над ремнем нависал. – А если бы у тебя были маковые булочки или багет с пряностями, я бы не устоял…
Нарезав колбасу и разлив вино, они уселись за стол. Взяли бокалы.
– Будем здравы, бояре! – провозгласил свой любимый тост Алекс. Благодаря Мари он стал поклонником советских комедий.
Они чокнулись и выпили. Марианна с удовольствием, а Алекс, морщась. На его лице читалось – какая гадость, какая гадость… это ваше ледяное сухое вино. Отставив фужер, он налил себе ликера в рюмочку. Мари не предлагал, знал, она такое не пьет.
– Ты давно был в монастырском храме? – спросила она, взяв с тарелки толстый кусок колбасы.
– Я не пропускаю воскресных служб, так что вчера. Сегодня ведь понедельник.
– Какой аромат! – восхитилась Мари, понюхав колбасу. – Какие специи дядя Самир в нее добавляет, интересно?
– Я спрашивал у него. Старик ответил – ничего, кроме любви. – Алекс тоже взял колбасу, но сразу отправил ее в рот. – А почему ты спросила про храм?
– Сегодня погиб один из хоровых мальчиков. Может, ты знаешь его…
– Как погиб? – воскликнул Алекс и закашлялся – подавился. – Что случилось? И кто это?
– Имени не знаю. Но он уже взрослый парень, лет пятнадцати. Хрупкий, голубоглазый… – Алекс недоуменно пожал плечами. Видимо, среди парней такой был не один. – У него крупная родинка на щеке, – припомнила Мари.
– Это Даниель. Самый голосистый и талантливый парень в хоре… Боже, как он пел!
– Точно ангел, – вздохнула Мари. – Я слышала.
– Где? Ты же не ходишь в храм.
– Он пел перед смертью. Для себя или… своего бога… Не знаю.
– Где это было?
– В горах. Я сидела на «пупке»… – Так назывался тот круглый и гладкий валун, который она облюбовала. Местные прозвали его «пупок на животе горы». – А чуть ниже есть дивное место, поросшее шиповником.
– Да, знаю такое… И что же? Даниель пел, находясь там?