– Да Мэри что-то совсем не в себе, – взволнованно проговорил Зак. – Она все плачет и плачет и не может остановиться. Они звонили Максу, но он не берет трубку.

– Можно мне туда проехать, Зак? Спроси там у главных. Я бы мог с ним договориться.

– Я спрашивал. Они не разрешают.

– Ты можешь передать трубку кому-нибудь из тех, кто решает? Дай мне поговорить с ними.

– Окей.

Послышался какой-то шум, потом в трубке раздался авторитетный голос:

– Лейтенант Джеймс Джена. С кем я говорю?

– Это доктор Пэрриш. Я психиатр Макса. Я знаю, что могу помочь, если вы дадите мне возможность поговорить с Максом. Есть какой-нибудь способ соединить меня с ним?

– Нет, я не могу этого сделать, даже если очень захочу. Он не отвечает на звонки. Он сделал только один звонок – и это все. Он даже не взял трубку, когда ему звонила мать. Мы оставили ему сообщения. На его мобильный и на телефон в магазине.

– А что он сказал, когда вы с ним говорили? Какой у него был голос?

– Холодный, спокойный и собранный. Вы его психиатр. Какие у него проблемы?

– Я не могу обсуждать с вами его диагноз.

– Да вы что, издеваетесь? У этого парня бомба, а вы с нами в игры решили поиграть, док? А как же те дети, которых он держит в заложниках? Как же они?!

– Лейтенант, что он сказал вам – дословно? Чего он хочет? Он выдвигал какие-нибудь условия?

– Это конфиденциальная информация. Мы не даем ее даже родителям заложников. Нам совершенно не нужно, чтобы она попала в средства массовой информации.

– Клянусь, я буду соблюдать максимальную конфиденциальность. Пожалуйста, скажите мне. Это поможет мне понять, в каком состоянии он находится – и тогда я смогу остановить его.

– Хорошо, но только потому, что вы связаны с ним и его матерью! Но если я узнаю, что вы проболтались, если я увижу это онлайн или где-либо еще – вы дорого заплатите!

– Этого не случится, даю слово. Пожалуйста, скажите мне.

– У него четыре заложника, все четверо – дети. Он сказал, что убьет первого через пятнадцать минут и будет убивать дальше по одному каждые пятнадцать минут.

Эрик почувствовал, как в жилах у него стынет кровь. Это ужасным образом соответствовало ритуалу Макса, но все же что-то во всем этом было не так.