Сегодня он был тем, кто крадется по ночным улицам, осторожно перебегая из тени в тень. Он не перестал думать, что Маскер может в любой момент неслышно оказаться сзади, но сомневался, что Маскер захочет причинить ему зло. Блокнот ему вручили, чтобы он сделал выводы. Маскер хотел, чтобы Мэтью увидел эту загадочную страницу и понял, что она значит. Следовательно, убивать его нецелесообразно. Получалось, что он каким-то странным образом сейчас выполняет поручение Маскера.

Услышав громкое пение пьяных голосов, Мэтью опустил голову, прижался к стенке и пропустил трех набравшихся гуляк. Они его не заметили. Увидев в конце квартала мелькание фонаря, он свернул налево на Смит-стрит, чтобы не столкнуться с констеблем. Мэтью был начеку и потому застыл в проеме какой-то двери, пока другой констебль — у этого, кроме фонаря, был еще и тесак — решительно прошагал мимо него наперехват распевшемуся трио. Мэтью пошел дальше, свернул направо на Принцесс-стрит и перешел Бродвей. На углу Петтикоут-лейн он чуть не столкнулся с каким-то человеком, который быстро шагал на север, но инцидент тут же разрешился, и его товарищ по нарушению указа удалился так стремительно, что у Мэтью даже сердце не успело подпрыгнуть.

Еще несколько шагов — и Мэтью остановился перед двухэтажным розовым кирпичным домом. Сквозь тюлевые занавески сияли свечи. Видно было, как мелькают в окнах силуэты. Выкрашенные розовым ворота в изгороди преграждали путь, но их достаточно было толкнуть, чтобы они отворились. Мэтью осторожно закрыл ворота у себя за спиной, сделал глубокий вдох, поправил галстук и решительно зашагал к лестнице. На секунду его смутил вопрос, стучать ли в дверь или же можно войти без приглашения. Он выбрал второй вариант, вошел и стал ждать, пока кто-нибудь к нему подойдет.

Открылась дверь, пахнуло ароматами вавилонских садов, и перед Мэтью предстала крупная черная женщина в розовом платье с узором в виде клубничных ягод. Тесный лиф украшали розовые и лиловые ленты. На голове у нее был взбитый розовый парик, а левый глаз прикрывала розовая повязка. На этой повязке вышито было красное сердце, пронзенное стрелой амура.

Пылающий правый глаз смерил Мэтью с головы до пят. С сильным вест-индским акцентом и голосом, гремящим как гроза над Карибами, она произнесла:

— Свежая кровь!

— Простите?

— Не видала тебя здесь.

— Я тут впервые.

— Наличными или в кредит?

Мэтью позвенел монетами в кармане.

— Милости просим, хозяин, — сказала женщина, улыбаясь порочной улыбкой, и отступила в сторону, открывая Мэтью проход в новый мир.