Мэтью решил, что ему не резон сейчас беспокоиться об этом. Ему нужно было двигаться — и двигаться быстро, пока сборище убийц, ничего не подозревая, продолжало свое пиршество.

— Вы оба, бегите отсюда, — скомандовал Мэтью. Он держал пистолет настолько ровно и устойчиво, насколько позволяла бьющая его тело дрожь. Свободной рукой он указал в направлении, противоположном тому, где находился дом Лэша. — В ту сторону. Если увижу хоть кого-нибудь из вас снова, клянусь Богом, что выстрелю, не задумываясь. И зарубите на носу, что буду стрелять на поражение.

Возницы, может, и опасались гнева Самсона Лэша, но Лэша сейчас здесь не было, а Мэтью Корбетт был, и его гнева они опасались гораздо больше. Особенно в этот момент, когда он целился в них с горящими от безумия глазами, плевался кровью и говорил хрипло, как мог бы говорить только истинно плохой человек.

— Вперед! — гаркнул Мэтью. — И радуйтесь, что не станете пищей для акул!

Они убежали, так и не поняв, что Мэтью, вероятно, спас их от ужасной участи, которую уготовил бы для них Профессор Фэлл. Через несколько секунд оба их силуэта скрылись в снегопаде.

Однако Мэтью сомневался, что они уйдут слишком далеко и некоторое время спустя не попытаются вернуться в дом. Нет, они затаятся где-то поблизости — вероятно, в парке — и будут выжидать, пока к ним не вернется мужество…

Боген вдруг вывалился на него из экипажа.

Ноги Мэтью подогнулись под тяжестью этого человека, но он отчаянно продолжал держаться за пистолет, параллельно стараясь выбраться из-под телохранителя-убийцы.

Придя в себя, он понял, что на него упал покойник: лицо Богена безжизненно застыло, руки его все еще сжимали горло, глаза и обезображенный рот были широко раскрыты. Падающие снежинки издавали тихое шипение, тая на его еще теплой плоти. Вскоре она станет такой же холодной, как зимний ветер...

Мэтью не знал, делает ли это его убийцей, или нет, но сомневался, что из-за фляги с водой погибло много людей. Он быстро принял решение снять шубу из шкуры белого медведя, потому что ее вес был слишком большим и служил ему помехой. Не раздумывая, он бросил ее в салон экипажа. Быстрый обыск жакета Богена под плащом позволил нашарить небольшую сумку с бахромой, в которой Мэтью нашел боеприпасы и запасные кремни. Он переложил находку в карман своего жакета. Пороховница соскользнула с плеча Богена и упала на пол кареты рядом с флягой. Мэтью достал ее и перебросил ремешок через плечо. То и дело всматриваясь в темноту, он не замечал никаких признаков возвращения возниц. Решив перестраховаться, он толкнул мушкет ногой, зарывая его поглубже в снег, чтобы тот достаточно намок и не смог стрелять. Его собственный пистолет, вероятно, тоже промок в такую-то погоду, однако он по опыту знал, что кремниевые ружья были куда более привередливыми.