— Айда в избу — и на печку, — скомандовал дед.

В избе он велел Андрейке переодеться во все сухое. В длинных дедушкиных штанах, большущей рубахе Андрейка стал смешным, как клоун из цирка. Посмеявшись, ребятишки напились горячего чаю и забрались на печку — отогреваться.

На другой день Андрейка пришел к дедушке рано. Кирик обрадовался ему. Не успели мальчишки сбежать с крылечка, как Кирик вздрогнул от неожиданности: на двор с шумом опустились четыре утки.

— Это дедово хозяйство, — объявил Андрейка. — Давай их кормить.

Андрейка и раньше кормил дедушкиных уток. Они привыкли к мальчику и спокойно разгуливали прямо у его ног.

Ребята принесли из избы размоченные хлебные кусочки, и утки принялись с удовольствием клевать это угощение. Одна из них — с изумрудной головкой, с белой полоской вокруг шеи, с коричневой грудкой — особенно понравилась Кирику.

— Смотри-ка, чудеса! — показал он на нее Андрейке, — новая утка к дедушке прилетела, вчера ее не было.

— Это дикий селезень, — сказал Андрейка. — Их много здесь у дедушки кормится.

Вдруг дикая утка поднялась и полетела. За ней одна за другой поднялись дедушкины и скрылись за кустом. Кирик знал, что домашние утки не умеют летать, и забеспокоился:

— Они же могут потеряться!

— Не бойся, дедушкины утки летают, как дикие, и всегда домой возвращаются, — успокаивал его Андрейка. — Пойдем на берег, они, наверное, там.

Оказывается, утки действительно далеко не улетели. Ища на мели естественный корм, они забавно опускали головы и одновременно подымали хвосты.

Подошел дедушка.

— Дедушка, вон селезень дикий — во-он с полоской на шее. Какой красивый! Вот бы его ручным сделать.

— Я слыхал, соли надо ему на хвост посыпать, тогда он ручным станет, — пошутил дедушка.

Но Кирик все же решил заняться воспитанием «дикаря».

Он принес миску с овсом, рассыпал зерна от берега по тропинке во двор и сказал:

— Будем ждать гостя!

Вечером дедушкины утки, вернувшись домой — «ужинать», вовсю расправлялись с рассыпанным зерном. Мальчишки же ждали селезня. Вот и он!

Дикая птица, расталкивая уток, жадно таскала зерно. Селезень худой, быстрый, не то что дедушкины откормленные утки. Двигался он проворно, но часто настораживался и распускал крылья, готовый улететь. Утки уже стали расходиться, а селезень все продолжал клевать зерно.