Собаки бежали между возами, то зазывая вперёд ленивых волов, то отставая у верстового столба, чтобы, задрав лапу, проверить, на месте ли ещё надпись, высеченная по твёрдому камню: «Сделал дорогу Гай Юлий Цезарь».

С высокой вершины каштана, что стоит на холме в том месте, где дорога на Бернисдэль пересекает дорогу на Сайлс, Мук, сын мельника, увидел большой обоз.

Как ящерица, он соскользнул по гладкому стволу и спрыгнул на землю, где, с головой укутавшись в плащи, крепким сном спали востроносый Скарлет и Билль Белоручка.

— Двенадцать упряжек по восемь волов, вьючных лошадей не то семь, не то восемь, — сказал Мук, растолкав товарищей. — Сам епископ не ездит с таким обозом! Клянусь крестом, они не оставили в Вотерсе ни свиньи, ни курёнка!

— Какая охрана? — потягиваясь, спросил Скарлет.

— Считать будем после драки. Хватило бы стрел.

Билль Белоручка выглянул из чащи.

Скрип колёс приближался. Ветер донёс мычание коров, гоготанье гусей, кудахтанье, крики погонщиков и хлопанье бичей.

— Прямо ярмарка на колёсах! Достанется нам от Робина, если мы упустим такой подарок!

Пятеро вооружённых всадников подвигались вперёд в голове обоза, трое монахов трусили следом за ними. Низко пригнув головы, брели привязанные к повозкам коровы. Вьючные лошади шли понуро, покачиваясь под тяжёлой кладью.

— Передний — мой, — сказал Мук, натягивая тетиву. — Бери, Скарлет, на прицел большого, на белой кобыле. А ты, Белоручка, — того, что толкует с монахом.

Три стрелы сразу сорвались с луков, будто их спустила одна рука.

Всадник, ехавший впереди, мешком повалился на шею лошади. Тот, что беседовал с монахом, упал бы, не подхвати его спутник. Третья стрела, скользнув по кольчуге стражника, воткнулась в морду белой кобылы. Лошадь вскинулась на дыбы и опрокинулась в сторону, на переднюю упряжку волов.

Скрип колёс оборвался, облако пыли скрыло обоз.

Волы ревели, сбившись в кучу, опрокидывая повозки; гуси хлопали крыльями, свиньи визжали, вьючные лошади бились копытами кверху, пригвождённые кладью к земле.

— Люди, ко мне! — кричал стражник, упавший с белой кобылы. — С нами бог и святые угодники! Ко мне, Жоффруа, Бонвалет! Все на разбойников!

Он стоял с обнажённым мечом, прикрывая своим телом монахов, которые поспешили опуститься на колени, сложив руки на груди. Рядом с ними лежал всадник, раненный стрелой Белоручки.

Но воин напрасно звал на помощь. Испуганные кони, закусив удила, далеко унесли уже и Бонвалета и Жоффруа. А погонщики волов исчезли под своими повозками с такой быстротой, как суслики прячутся в норки.