Первым, согнувшись, пробрался в лаз Пантушка, за ним Яшка. Шагов через десять можно было распрямиться во весь рост. В непроглядной темноте продвигались ощупью.

— Э-эх, фонарь надо было взять! — с сожалением и досадой сказал Пантушка.

— Керосину-то во всей деревне не найдешь.

— Чего же делать?

— Факелы надо, — посоветовал Яшка.

— А смола где?

— Бересту зажечь. Знаешь, как горит.

Пришлось вылезти, надрать бересты. Ребята набили ею карманы, сняли рубахи и, завязав рукава, положили и туда бересту. На всякий случай нащепали от сухой поваленной сосны лучинок, вырезали по палке и снова полезли в каменоломню.

С берестой дело пошло лучше. Зажатая в расщепленный конец палки, береста горела ярким пламенем, освещая внутренность штольни.

Над головой был неровный свод из больших серых камней и земли. Полусгнившие деревянные подпорки покосились, осели, а кое-где упали, загородив путь.

Ребята шли осторожно, чтобы не упасть.

— Тебе не страшно? — шепотом спросил Яшка, пытаясь разглядеть при дрожащем свете факела выражение Пантушкиного лица.

— Н-нет, — ответил Пантушка тоже шепотом и почему-то оглянулся. — Н-нет, не страшно. А что?

— Да так.

Пантушка вытащил из кармана пистолет, заложил пистон и решительно сказал:

— Пойдем! Чего там!

И он продвигался дальше с факелом в одной руке, с пистолетом в другой. Страх проникал в самое сердце. Мало ли что ожидает их! Может быть, волчья семья устроила тут логово. Или под темными сводами нашел себе место филин, гукающий по ночам так, что спину подмораживает. Возможно, придется встретиться со змеями. Рассказывал же Пантушке отец о том, как однажды он увидел в лесу в яме штук десять гадюк.

От мысли о волках, филине и змеях Пантушку зазнобило, под рубахой подуло ледяным ветром.