Она посмотрела на письменный стол, на кресло, в котором умер Гордон, и попробовала представить себе, как это произошло. И вдруг до ее ушей донесся чей-то нежный, как бархат, голос.

– Во всяком случае он умер, занимаясь любимым делом.

Она обернулась и увидела в дверях человека в пальто и шляпе. На нем, как и раньше, были шарф и темные очки, а непокорная шевелюра все так же не желала прятаться под шляпу. Руки скрывали перчатки.

– Да, – ответила девочка, не зная, что еще сказать.

– Так ты одна из его племянниц? – спросил человек. – Ты ничего не воруешь, ничего не ломаешь, отсюда я делаю вывод, что ты – Стефани.

Она кивнула и попробовала разглядеть человека получше, но между шарфом и очками не было видно даже тонкой полоски лица.

– Вы были его другом? – поинтересовалась Стефани. Этот человек явно был высоким и худым, хотя пальто делало его фигуру почти бесформенной.

– Да, – ответил он, едва заметно кивнув. Это легкое движение позволило Стефани заметить, что человек стоит совершенно неподвижно. – Я знал его много лет. Мы познакомились в каком-то баре сразу же после того, как вышел его первый роман. Роман не слишком хорошо приняли, но Гордон так хотел поехать в Америку, что воспользовался первой же возможностью в полной неуверенности, выйдет ли у него еще хотя бы одна книга.

– А мне он говорил, что всегда был уверен в своем успехе.

– Твой дядя был скрытным человеком.

Стефани ничего не могла разглядеть сквозь очки, они были черными, как смола.

– Вы тоже писатель?

– Я? Нет, я совершенно не умею писать. Но Гордон реализовывал мои писательские фантазии.

– У вас были писательские фантазии?

– По-моему, они у всех бывают.

– Не знаю. Не уверена.

– О! Так я, должно быть, кажусь тебе странным?

– Немного, – ответила Стефани.

– Гордон часто о тебе говорил, он уверял, что у него есть маленькая племянница, которая продолжит его дело.

– Правда?