— Моя маленькая женушка — и та не могла бы лучше управиться с ними, сказал мистер Тетерби, утирая раскрасневшееся лицо. — Хотел бы я, чтобы ей самой пришлось сейчас их утихомиривать, очень бы хотел!

Мистер Тетерби поискал среди газетных вырезок на ширме подходящую к случаю и назидательно прочел детям вслух следующее:

— "Бесспорен тот факт, что у всех замечательных людей были замечательные матери, которых они впоследствии чтили как своих лучших друзей". Подумайте о своей замечательной матери, дети мои, — продолжал мистер Тетерби, — и учитесь ценить ее, пока она еще с вами!

Он снова удобно уселся у камина, закинул ногу на ногу и развернул газету.

— Пусть кто-нибудь, все равно кто, еще раз вылезет из кровати, — кротко и ласково произнес он, не обращаясь ни к кому в отдельности, — "и крайнее изумление станет уделом этого нашего уважаемого современника!" — Последнее выражение мистер Тетерби нашел среди вырезок на ширме. — Джонни, сын мой, позаботься о твоей единственной сестре Салли; ибо никогда еще на твоем юном челе не сверкала столь драгоценная жемчужина.

Джонни сел на низенькую скамеечку и благоговейно согнулся под тяжестью Молоха.

— Какой великий дар для тебя эта малютка, Джонни! — продолжал отец, — и как ты должен быть благодарен! "Не всем известно", Джонни, — теперь он снова обратил взгляд на ширму, — "но это факт, установленный при помощи точных подсчетов, что огромный процент новорожденных младенцев не достигает двухлетнего возраста, а именно…"

— Ой, папа, пожалуйста, не надо! — взмолился Джонни. — Я просто не могу, как подумаю про Салли!

Мистер Тетерби сжалился над ним, и Джонни, еще глубже восчувствовав, какое сокровище ему доверено, утер глаза и вновь принялся баюкать сестру.

— Твой брат Дольф сегодня запаздывает, Джонни, — продолжал отец, помешивая кочергой в камине. — Он придет домой замерзший, как сосулька. Что же это случилось с нашей бесценной мамочкой?

— Вот, кажется, мама идет! И Дольф! — воскликнул Джонни.

— Да, ты прав, — прислушавшись, ответил отец. — Это шаги моей маленькой женушки.

Ход мысли, приведший мистера Тетерби к заключению, что жена его маленькая, остается его секретом. Из нее без труда можно было выкроить двух таких, как он. Даже увидев ее одну всякий подумал бы: "Какая рослая, дородная, осанистая женщина!" — а уж рядом с мужем она казалась настоящей великаншей. Не менее внушительны были ее размеры и по сравнению с ее миниатюрными сыновьями. Однако в дочери миссис Тетерби наконец-то нашла свое достойное отражение; и никто не знал этого лучше, чем жертвенный агнец Джонни, который с утра до ночи испытывал на себе вес и размеры своего требовательного идола.