— Я не давал тебе никаких обещаний.

Ошеломленная, Софи уставилась на него. Потом она потупила взор и произнесла:

— Понятно.

Она медленно подняла на него глаза.

— Тогда я буду той, которой ты пожелал мне быть.

Она выставила свой светящийся палец вперед, и мечи парней превратились в змей. Когда Счастливцы бежали, Тедрос пинком поднял пыль с земли в шипящие клубки. Затем повернулся и увидел, как Софи вытирает слезы, обернул плащ вокруг неё и поспешил прочь.

Эстер побежала, чтобы перехватить Софи.

— Стало лучше?

— Я давала ему шанс, — сказала Софи, идя быстрее.

— Да ты его даже сейчас даешь. Все кончено, — утешала её Эстер.

— Нет. До тех пор, пока он не сдержит обещание.

— Обещание? Какое обещание?

Но Софи уже мчалась к тоннелю. Когда она пробиралась сквозь перекрученные ветви, то почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Сквозь слезы и деревья она не могла видеть лица, смотревшее на неё с балкона — снизу оно казалось молочно-белым пятном. У неё засосало под ложечкой — она остановилась передохнуть…

Но лицо исчезло, будто это был сон.

На следующее утро, когда Добро проснулось, полы на всех их этажах были натерты салом. Спустя день уже кричали мальчишки-Счастливцы, после того как надели свои мундиры обсыпанные порошком, вызывающим сыпь. На третье утро, учителя обнаружили исподнее вместо портрета Красавицы на Легендарном Обелиске, обмен сторон в Театре сказок, и конфетные классы залитые какой-то противной зеленой слизью.

Феям не удалось поймать вандалов на месте преступления. Тедрос со своими приятелями-Счастливцами сформировал ночной дозор, который патрулировал все коридоры с заката до рассвета. Однако, преступникам по-прежнему удавалось ускользать от праведного гнева Добра и к концу недели, бандиты наводнили Палаты красоты скатами, деформировали коридорные зеркала, чтобы насмехаться над проходящими мимо, выпустили перекормленных голубей в Обеденный зал и зачаровали туалеты Добра, которые взрывались, когда ученики садились на фаянс.

Не на шутку разозлившись, профессор Дови требовала, чтобы Софи привлекли к ответственности, но леди Лессо сказала, что в высшей степени сомнительно, будто один ученик сумел бы изуродовать всю школу без помощи.

Она была права.

— Мне больше не приносит это удовольствия, — проворчала Анадиль после ужина в комнате 66. — Мы с Эстер хотим это остановить.

— Ты свершила свое возмездие, — добавила Эстер. — Отпусти его.