Дальше не буду рассказывать: до самого вечера ничего интересного уже и не происходило. Мы съездили к Шахову, там нас тоже покормили, и сам мэр сидел за столом с нами и ел пироги с рыбой. Всё это происходило за какой-то прозрачной горячечной стеной, мне было плохо, когда приду домой, надо будет что-то выпить. Принять пилюли.

Вырвиглаз был доволен через край. Вёл себя с достоинством, не сквернословил и даже поиграл с внуком мэра, маленьким мальчиком с больными локтями. Мне показалось, что мальчик на самом деле жалел Диогена — у мальчика были красные глаза и пятна на щеках.

А может, его просто выпороли.

— А где эти провалы находятся?

— И не спрашивай. Не хочу, чтобы твоя смерть осталась на моей совести.

Глава 21. День котлеты

Глава 21. День котлеты

Вырвиглаз сидел на «Ветерке».

Эту карусель поставили лет пять назад, я её ещё застал, даже покатался. Теперь от «Ветерка» осталась лишь кривая железина, которую пытались сдать в металлолом, но не получалось. Краска с этой железины облезла, и она стала похожа на скульптуру современного искусства. Те самые американцы, которые строить завод собирались, так и считали, что это арт-объект. Арт-объект, так они её и называли. И фотографировались они в городе лишь в некоторых местах: у Ленина, у героев войны, у этой загогулины.

А Вырвиглаз тут предпочитал сидеть, на железке. Причём он не просто сидел как люди, а явно поджидал меня с Упырём. Рядом с ним банка сгущёнки. Открытая. Вот иногда говорят: похож на обожравшегося кота. Вырвиглаз был похож не на кота, а на собаку. На собаку, обожравшуюся сгущёнкой, именно так.

Когда-то у Сарапульцевой жила собачка, такая беспородная, смесь болонки с пылесосом. И размерами с кабачок. Эта болонка очень любила пожрать, причём не просто чего-нибудь, а только сладенькое. Конфеты, шоколадки, печенье, сахаросодержащие продукты. От этого она жутко растолстела и заболела диабетом, отчего шерсть по всему туловищу выпала, и псина приобрела страшноватый сиреневый вид. Но своего пагубного пристрастия псина не оставила и охотилась на всё сладкое; однажды Сарапульцева открыла сгущенку и ушла по делам, а эта псина залезла мордой в банку, вылизала всё молоко и застряла. А поскольку после сгущёнки хочется всегда спать, она, невзирая на застрятость, нагло уснула — так её и застали.

Вот Вырвиглаз очень и очень на эту болонку походил. Только, к сожалению, без банки на голове.

Кстати, конец псинки был незавидным: Сарапульцева решила травить крыс и прикупила вкусненькой приманки, а эта тварь не смогла устоять, обожралась крысиного яду и околела мгновенно.