— Да, — ответил я. — Мне правда жаль, что я написал последние три записки.
Директор Дженсен кивнул.
— А еще за что-нибудь тебе стыдно? — спросил он.
Я снова посмотрел на папу. Я не идиот. Я знал, что от меня хотят. Но я не собирался этого говорить. Просто опустил голову.
— Тогда у меня есть к тебе просьба, — сказал директор Дженсен. — Подумай о том, чтобы написать Ави письмо с извинениями, хорошо?
Я снова пожал плечами:
— А сколько слов надо написать?
Не знаю, зачем я вообще это спросил, но еще не успел закрыть рот, как понял, что, наверное, я это зря. Директор Дженсен посмотрел на папу, а тот молча отвел взгляд.
— Джулиан, — сказал папа. — Иди к маме. Подождите меня в холле у выхода. Я скоро вас догоню.
Как только я вышел, папа стал что-то шептать директору Дженсену и мистеру Попкинсу. Это был грубый злой шепот.
В холле сидела мама.
Я поглядел на часы: 10:20. Прямо сейчас мисс Рубин раздает результаты вчерашней контрольной по естествознанию. Я рассматривал холл, и у меня в голове вдруг вспыхнуло воспоминание — тот день перед началом школы, когда я, Джек Тот и Шарлотта встретились здесь, перед тем как познакомиться с Ави и стать ему «школьными крестными». Джек в тот день жутко нервничал, а я и понятия не имел, кто такой Ави.
Сколько всего произошло с тех пор.
Не в школе
Не в школе
Когда и папа спустился в холл, он ничего нам не сказал. Мы просто вышли, ни с кем не попрощавшись — даже с вахтером у дверей. Было очень странно уходить из школы, когда все еще были внутри. Я гадал, что подумают Майлз и Генри, когда я не вернусь в класс. И злился, что пропущу физкультуру.
Мои родители молчали всю дорогу домой. Мы живем в Верхнем Вест-Сайде, это примерно полчаса на машине от школы Бичера, но казалось, мы ехали целую вечность.
— Не могу поверить, что меня выгнали, — вздохнул я, как только мы заехали в гараж в нашем доме.
— Ты не виноват, дорогой, — ответила мама. — Это они сводят счеты со мной и папой.
— Мелисса! — закричал папа, и мама даже подскочила от удивления. — Ну конечно, он виноват! Все, что произошло, его вина! Джулиан, ты вообще о чем думал, когда писал свои записки?