Глава четвертая

Глава четвертая

К тому времени, как бодлеровские сироты вернулись к палатке Ишмаэля, кабак был набит битком, как сказали бы в молодежной тусовке, что здесь означает – «в палатке было полно островитян в белых одеяниях, причем все они держали в руках собранную на прибрежной отмели добычу». Козы больше не спали, они стояли неподвижно двумя длинными рядами, а связывающие их вместе веревки тянулись к большим деревянным саням – неожиданный вид транспорта для такого теплого климата. Пятница провела детей сквозь толпу колонистов и коз, все посторонились, с любопытством рассматривая новеньких. Хотя Бодлеров выбросило на берег в результате кораблекрушения впервые, они привыкли попадать в незнакомые сообщества еще со времен Профрукской подготовительной школы, а потом Города Почитателей Ворон, однако им по-прежнему не нравилось, когда их разглядывают в упор. Но такова уж одна из странных житейских истин: никому, в сущности, не нравится, когда их разглядывают в упор, и в то же время никто не в силах удержаться от разглядывания других. Поэтому, подходя к Ишмаэлю, по-прежнему восседающему на громадном глиняном кресле, Бодлеры то и дело оглядывались на островитян с неменьшим любопытством, недоумевая, каким образом столько народу выбросило бурей на один и тот же остров. Получалось, что мир полон людей столь же несчастливых, что и Бодлеры, и все они в конце концов попадают именно сюда.

Пятница подвела Бодлеров к подножию кресла, рекомендатель улыбнулся им, и они сели у его ног, обмазанных глиной.

– Белые одежды очень идут вам, Бодлеры, – сказал он. – Значительно больше, чем та форма, которая была на вас прежде. Из вас выйдут чудесные колонисты, я в этом уверен.

– Пирронизм?[44] – вопросительным тоном заметила Солнышко. Что приблизительно значило – «как вы можете быть уверены, если судите лишь по нашей одежде?».

Но Вайолет почла за благо не переводить, так как вспомнила, что в колонии ценят любезность. Поэтому она решила сказать что-нибудь любезное.

– Не могу выразить, как мы ценим все это, – сказала Вайолет, стараясь не опереться на глиняные холмики, которые скрывали ноги Ишмаэля. – Мы не представляли себе, что будет с нами после того, как шторм утихнет. Мы благодарим вас, Ишмаэль, за то, что приняли нас.

– Здесь принимают всех, – ответил Ишмаэль, забыв, очевидно, что Графа Олафа отвергли. – И пожалуйста, зовите меня Иш. Хотите сердечного?

– Нет, спасибо, – отозвался Клаус (он не мог заставить себя звать рекомендателя уменьшительным именем). – Нам хотелось бы познакомиться с остальными колонистами, если позволите.