12 ноября. Раннее утро. Ленч, 2.30 утра. Боюсь, наши счётчики шагов неправильно показывают пройденное утром расстояние. Начиная отсюда мы по плану должны делать по возможности 13 миль в день: семь с половиной до ленча и пять с половиной после. По пути мы видели два прошлогодних гурия справа от неё. Поверхность стала мягче, но ещё хуже то, что у Лал-Хана не ладится, если он и после ленча будет отставать, придётся вечером его пристрелить. Мы собирались забить одного из мулов через два перехода от склада Одной тонны, но не думали, что это будет Лал-Хан. Он еле плетётся, в лагерь пришёл одновременно с Хан-Сахибом. Беда, конечно, в том, что он не ест. Погонщики говорят, что после выхода с мыса Хат он ни разу не съел свой дневной рацион, а какая же работа без еды? Сейчас -16° [-27 °C], слабый южный ветер.

Почти полдень. 11–12 миль к югу от склада Одной тонны. Мы нашли их; сказать, что это был ужасный день, значит ничего не сказать, слова бессильны. Палатка стояла приблизительно в полумиле на запад от нашего курса, рядом с занесённым прошлогодним гурием. Она была покрыта снегом и выглядела точь-в-точь как гурий, только сугроб потолще показывал местонахождение отдушины, по ней-то мы и нашли вход.

Снег лежал на палатке слоем в 2–3 фута с наветренной стороны. Рядом торчали две пары лыжных палок, вернее, их верхние половины, и бамбуковый шест — как оказалось, мачта с саней.

Я не стану рассказывать всю их историю. Они пришли сюда 21 марта, а 29-го всё было кончено.

Я также не буду подробно описывать, что мы нашли в этой палатке. Скотт лежал посередине, слева от него, головой ко входу — Билл, справа, ногами ко входу — Бёрди.

Билл умер очень спокойно, со сложенными на груди руками. Бёрди тоже.

Отс умер геройской смертью. Завтра мы попытаемся отыскать его тело. Он был бы доволен — его полк вправе им гордиться.

Они достигли полюса через месяц после Амундсена.

Мы нашли всё — записи, дневники и т. д. Среди вещей несколько фотоплёнок, метеорологический журнал, доведённый до 13 марта, и огромное, учитывая обстоятельства, количество геологических образцов. И они всё сохранили.

Какая сила духа требовалась для того, чтобы в таких условиях продолжать тащить на себе всё, что они добыли ценой своей жизни! Я думаю, они задолго до своей кончины понимали её неизбежность. В головах у Скотта лежал табак и мешочек с чаем.

Аткинсон собрал всех нас и прочёл строки из дневника Скотта о том, как умер Отс. Скотт прямо написал: он хочет, чтобы об этом знали. Последние слова Скотта: «Ради Бога, не оставьте наших близких».