Такие научные станции с такой научной службой не могут быть созданы усилиями отдельных героев и энтузиастов, выпрашивающих чеки у богачей и пожертвования у частных научных обществ. Этим должны заниматься общественные организации.

Не думаю, что в наш век авиации следующие посетители полюса будут передвигаться пешим способом и сами везти сани, или идти с санями, запряжёнными собаками, мулами либо пони^{230}. И склады, наверное, станут устраивать иначе, чем это делали мы. Надеюсь также, что паковые льды будут пробивать не старые «угольщики», приобретённые на бирже подержанных кораблей. Специально построенные суда, и в избытке; трактора и самолёты особой конструкции; люди со специальной подготовкой и в большом числе — вот что необходимо для того, чтобы работа в Антарктике велась по правилам цивилизованного человеческого общества. А правительству и избирателям пора научиться ценить знание, даже если оно не оплачено страданиями и смертью. Моя песенка спета: я скорее отправлюсь к праотцам, чем в путешествие на Юг. Но если я решусь поехать на Юг, то только на необходимо разумных условиях. Возможно, я не вернусь героем, зато вернусь без большого ущерба для себя. Ибо если сократить, повторяю, срок пребывания в Антарктике и обеспечить там все удобства, какими располагают современные цивилизованные страны, то работа на дальнем Юге будет намного приятнее службы на какой-нибудь захудалой военной базе на экваторе. Надеюсь, что к тому времени как Скотт возвратится домой — а он возвращается: Барьер движется и в 1916 году люди Шеклтона не нашли и следов поставленного нами могильного гурия — к тому времени трудности, отнявшие его жизнь, останутся в прошлом, а его крёстный путь превратится в шоссе, не менее оживлённое, чем Пиккадили.

Пора, однако, поговорить о самом главном. Как бы хорошо ни было поставлено дело полярных исследований в будущем, его организаторы захотят в первую голову узнать всё, что мы можем им сообщить о горючем, холоде и пище. Итак, прежде всего о горючем.

Скотт жалуется в дневниках на недостачу керосина в нескольких последних складах. Нет сомнения в том, что причиной его утечки был износ кожаных прокладок в керосиновых бачках. Все они подвергались воздействию солнечных лучей летом и неожиданно сильных холодов осенью. В «Путешествии на „Дисковери“» Скотт упоминает о баках, в которых они везли керосин во время санных походов:

«Каждый бак закрывался пробковой затычкой, составлявшей безусловно ненадёжную защиту. Керосин обладает отвратительным свойством просачиваться сквозь любые преграды, особенно когда сани сотрясаются на неровном грунте или, как это часто случается, переворачиваются. Как ни старайся, как ни жми, эти пробки не удаётся заткнуть намертво, поэтому намного лучше пользоваться металлическими навинчивающимися пробками, хотя это несколько увеличивает вес. Ведь как неприятно открыть новый бак и увидеть, что он наполнен лишь на три четверти, а это, конечно, означает, что примусом следует пользоваться ещё более экономно»[334].