Либо Сикерт к сорока семи годам стал довольно эксцентричен, либо его причудливая история не совсем правдива. (Хотя я по-прежнему в нее не верю.) Мне кажется, что Сикерт мог выдумать инцидент с соседкой снизу, потому что он пришелся на ту самую ночь или раннее утро, когда была убита Эмили Диммок. Сикерту было нужно, чтобы кто-нибудь подтвердил, что он действительно был дома. Алиби было зыбким, полиция в любой момент могла его проверить. Найти лысую соседку было бы несложно. Совсем просто было бы обнаружить, что у нее все волосы целы и никаких неприятностей с огнеопасной расческой в ее жизни не случилось. Алиби предназначалось только для Нэн Хадсон.

Нэн Хадсон и ее подруга Этель Сэндз были очень близки с Сикертом. Им он написал самые откровенные свои письма. Он доверял им настолько, насколько был способен к доверию. Эти женщины были лесбиянками и не представляли для него сексуальной угрозы. Он использовал их ради денег, привязанности. Они оказывали ему разнообразные услуги, а он манипулировал ими, обучая их искусству живописи. Этим женщинам Сикерт рассказывал о себе то, чего никогда не рассказывал никому. Он мог заставить их сжечь свои письма, после того как они будут прочитаны. В другом письме он требовал, чтобы его письма хранили на случай, если ему захочется написать книгу.

Из другого эпизода из жизни Сикерта становится ясно, что временами его охватывали жестокая депрессия и даже приступы паранойи. Он вполне мог стать параноиком после убийства Эмили Диммок. Он хотел, чтобы хоть кто-нибудь был уверен в том, что он находился дома в момент убийства проститутки в Кэмден-тауне. Эмили Диммок убили около полуночи — как раз в то время, когда Сикерт благородно спасал полыхающую соседку. Обычно Эмили принимала клиентов дома около половины первого, когда закрывались пабы. Однако это только теория. Сикерт не датировал своих писем, включая и письмо о соседке с загоревшимися волосами. Естественно, что конверт с маркой и почтовым штемпелем тоже не сохранился. Я не знаю, почему Сикерт решил поделиться этой драматической историей с Нэн Хадсон, но причины этому должны быть. У Сикерта всегда были причины.

Его студии располагались в домах 18 и 27 по Фицрой-стрит. Эта улица идет параллельно Тоттенхэм Корт-роуд. На пересечении с Виндмилл-стрит эта улица переходит в Шарлотт-стрит. Сикерт мог дойти из любой из своих студий до паба «Восходящее солнце» за несколько минут. Морнингтон Кресчент находится в миле к северу от паба. Сикерт снимал два верхних этажа в доме номер 6. Здесь он рисовал обнаженных женщин на постели, в точности в таком же виде, как и на картине «Спальня Джека Потрошителя». Эта картина написана с точки зрения наблюдателя, находящегося перед открытыми двойными дверями, ведущими в маленькую мрачную комнатку. В темном зеркале, стоящем за железной постелью, туманно отражаются очертания мужской фигуры.