Когда последний солнечный луч проник в иллюминатор каюты Бернэма, они с женой направились на ужин в ресторан первого класса, расположенный на палубе под ними. Супруги воспользовались лифтом, чтобы не причинять ноге мучения, которые сулила длинная лестница, однако Бернэм согласился на это с явной неохотой, поскольку всегда восхищался мастерством ковки орнамента в виде завитков, украшающих балюстрады и огромный купол из железа и стекла, открывающий центральную часть корабля для естественного освещения. Больная нога значительно ограничивала его подвижность. Всего за неделю до этого ему пришлось испытать унижение, когда возникла необходимость проехать в инвалидном кресле через весь вестибюль «Юнион-стейшн» в Вашингтоне, а ведь этот вокзал проектировал он.

Семейство Бернэмов поужинало в салоне-ресторане первого класса, после чего вернулось в каюты, и тут, непонятно по какой причине, мысли Бернэма вновь вернулись к Фрэнку Миллету. Подчиняясь внезапному порыву, он вдруг решил послать Миллету из самой середины океана приветствие посредством мощного аппарата беспроводной связи Маркони, установленного на их корабле.

Бернэм звонком пригласил в каюту стюарда. Мужчина средних лет в безукоризненно отутюженном белом костюме взял его послание и отнес в каюту связи, расположенную на три палубы выше, на офицерском променаде [4]. Спустя несколько минут стюард вернулся с посланием в руке и сказал Бернэму, что оператор отказался его принять.

Превозмогая боль в ноге и сдерживая раздражение, Бернэм потребовал, чтобы стюард снова пошел в рубку беспроволочной связи за объяснением.

* * *

Бернэм практически всегда помнил о Миллете, а также и о том событии, которое свело их вместе: великой Чикагской всемирной выставке 1893 года. Миллет был одним из самых близких его друзей и соратников в долгой, шедшей с переменным успехом борьбе за строительство выставки. Официально она называлась «Всемирная Колумбова выставка», а ее официальным предназначением было празднование четырехсотлетней годовщины открытия Америки Колумбом, но благодаря Бернэму, главному строителю выставки, она обрела некое очарование и способность приводить в восторг, а также и всемирную известность под именем «Белого города».

Она работала всего шесть месяцев, однако в течение этого времени билетные кассиры зафиксировали 27,5 миллиона посетителей; общая численность населения страны в то время равнялась 65 миллионам человек. В один из дней, который можно считать рекордным по числу посетителей, на выставку пришло более 700 тысяч человек. То, что эта выставка вообще состоялась, тоже можно считать чудом. При ее строительстве Бернэму пришлось преодолевать бесчисленное количество препятствий, любое из которых могло бы – должно было – угробить само это начинание еще до дня открытия. Бернэм вместе со своими архитекторами сотворил город мечты, грандиозное величие и красота которого превосходили все, что могло появиться в воображении. Посетители надевали свои лучшие одежды и придавали своим лицам постно-торжественные выражения, словно им предстояло переступить порог величественного собора. Некоторые, видя красоту этого места, не могли сдержать слез. Они пробовали новое лакомство «Крекер Джек» [5] и новый фастфуд для завтрака «Шредед уит» [6]. Целые деревни вместе с жителями были вывезены из Египта, Алжира, Дагомеи и других отдаленных мест. В одной только экспозиции «Улица в Каире» было занято двести египтян, размещавшихся в разнообразных строениях; в экспозицию был включен и театр, вмещавший полторы тысячи зрителей и рассчитанный на то, чтобы познакомить американцев с новыми для них, в том числе и не совсем приличными, формами развлечений. Все экспонаты выставки были экзотическими и, что самое главное, отличались грандиозными размерами. На выставке, расположенной на площади в четверть квадратной мили, было построено более двухсот зданий. Размеры одного выставочного зала были достаточными по площади и пространству, чтобы одновременно вместить Капитолий [7], пирамиду Хеопса, Винчестерский собор [8], Мэдисон-сквер-гарден [9] и собор Святого Петра. Одно сооружение, отвергнутое первоначально как «чудовищно безобразное», впоследствии стало эмблемой выставки – это была машина столь огромных и устрашающих размеров, что она буквально тут же затмила собой Эйфелеву башню, что немало способствовало затягиванию раны, нанесенной гордости Америки. Никогда прежде такое множество ярчайших светил, таких как Буффало Билл [10], Теодор Драйзер, Сьюзен Б. Энтони [11], Джейн Аддамс [12], Кларенс Дэрроу [13], Джордж Вестингауз [14], Томас Эдисон, Генри Адамс [15], эрцгерцог Франц-Фердинанд [16], Никола Тесла, Игнаций Падеревский [17], Филипп Армор [18] и Маршалл Филд [19], не собиралось в одном месте и в одно время. Ричард Хардинг Дэвис [20] назвал эту выставку «величайшим событием в истории страны со времени Гражданской войны».