Соединенные Штаты ввели против Китая санкции, правда, ограниченные, чтобы не разрывать отношения. «Китайцы исключительно чувствительны к тому, что может быть истолковано как вмешательство во внутренние дела — это наследие многих десятилетий разрушительного иностранного господства, — объяснял свою позицию тогдашний президент США Джордж Буш-старший. — Для этого древнего, гордого и самодостаточного народа критика со стороны иностранцев (тех, кого они все еще считают варварами и колониалистами, не понимающими Китай) оскорбительна».

Буш отправил в Пекин своего советника по национальной безопасности Брента Скоукрофта. «Я посылаю сигналы китайцам, — записал Буш в дневнике, — что мы хотим сохранить отношения. Но это очень трудно сделать, когда они казнят людей, а нам нужно реагировать. Мы не можем отойти от того, во что верит наша страна — права человека, в том числе право на мирный протест. Вчера они казнили трех ребят… До тех пор, пока Китай будет утверждать, что на площади Тяньаньмэнь не было убийств, не было потеряно ни одной жизни, кроме жизней китайских солдат, этот вопрос не утрясется».

Дэн Сяопин не захотел войти в историю как «палач Тяньаньмэня» и потерять мировую славу отца реформ. В начале 1992 года, когда все считали, что Китай сдал назад и отказывается от реформ, восьмидесятисемилетний Дэн предпринял большую поездку по южным провинциям Китая. Он требовал дальнейшей экономической либерализации. Его поездка произвела почти мистическое действие. Начался новый этап преобразований. На всякий случай Дэн обезопасил себя от любых обвинений, называя экономические реформы продолжением революции. Это было последнее, что Дэн сделал для страны.

Реформы продолжились. Но, как и предсказывал Чжао Цзыян, пока страной правят люди, а не закон, коррупция процветает, подрывая веру людей в то, что правительство способно улучшить их жизнь. Борьба с этим злом невозможна без политической реформы.

В Пекине подчищают самые темные места. Говорят о правах человека, о демократии. Помню, как когда-то министерство иностранных дел пересылало в редакцию журнала «Новое время», где я много лет работал, записи бесед с китайскими дипломатами в Москве, которые приходили на Смоленскую площадь, чтобы выразить недовольство нашими публикациями. Всякий раз в редакции возникал спор: писать ли о Китае то, что мы знаем и думаем, или не обижать китайских друзей? В конце концов приходили к выводу, что важнее всего не обижать наших читателей неправдой. Потом поток посланий из министерства иностранных дел иссяк. Может быть, нашим дипломатам надоело пересылать жалобы. Но надеюсь, что сами китайцы перестали считать разумный и критичный взгляд на их страну враждебным выпадом.