А вот затем…

Видок, если верить официальной биографии, стал преступником, а Поллаки и Пинкертон бежали из своих стран, первый — в Великобританию, второй, напротив, из Великобритании — в США.

Что же — Видок из нашей троицы по этому вопросу выпадает?

Да как сказать. Может, выпадает. А, возможно, и нет. Даже если предположить, что официальная версия биографии знаменитого француза справедлива, почему бы не рассматривать его бегство «в Страну Криминала» тоже своего рода эмиграцией? Уходом от привычной жизни? По-вашему, натяжка? Ну, хорошо.

Значит, в вопросе эмиграции Видок выпадает.

Вернёмся к Поллаки и Пинкертону. Оба молоды, предприимчивы, оба полны решимости начать новую жизнь в чужой стране. И оба — так уж получилось — оказываются причастными к правоохранительной деятельности. Пинкертон становится помощником шерифа, Поллаки — переводчиком в суде.

Заметим, что в том же возрасте третий, или, вернее, первый из Большой Тройки, служит в армии, мошенничает, корсарствует, сидит в тюрьме, бежит с каторги. Иными словами, оказывается по другую сторону баррикады, которую защищают его коллеги.

Но рассмотрим теперь то, как каждый из них пришёл к делу всей жизни. Делу, принесшему им славу и — да-да, бессмертие.

Видок — первопроходец. Его энергии, изобретательности, артистизму Европа обязана появлению первой на континенте криминальной полиции, а в дальнейшем — и первого частного сыскного бюро.

Поллаки становится учеником Чарльза Филда. Затем открывает собственное частное детективное бюро.

Пинкертон работает у старшего брата, занимающегося охраной железнодорожных грузов. Затем открывает собственное частное сыскное агентство.

Вот с этого момента сходство существенно усиливается. Все трое показывают себя непримиримыми борцами с преступностью.

Все трое активно и охотно используют новейшие достижения криминалистики, от которых полиция с досадой отмахивается.

Все трое показывают себя противниками сложившихся стереотипов — как профессиональных, так и социальных.

Видок приглашает на работу бывших преступников, доказывая, что преступниками многие становятся от безысходности.

Поллаки всемерно помогает борьбе революционеров с преследующими их властями. Да и сам он, будучи евреем-эмигрантом, сочувствует жертвам социальных, религиозных и национальных преследований.

Пинкертон впервые в истории полицейского и частного сыска принимает на службу женщин и бывших рабов. Это немногим отличается от подхода к вопросу о приёме на службу Видоком других изгоев. Тем более что в обществе, в котором он живёт, иные преступники считаются более респектабельными гражданами, нежели женщины, тем более люди с тёмной кожей.