В Брюсселе ректор лувэнского университета де Бекер, которого удалось спасти при помощи американцев, рассказал об уничтожении библиотеки. От нее ничего не осталось, одна зола. Когда он дошел до слова «библиотека», он не мог произнести его. Запнулся, пытался сказать снова, выговорил первый слог — «биб...» — и, уронив голову на стол, зарыдал.

Уничтожение библиотеки, о чем официально сообщила американская миссия, вызвало протест бельгийского правительства, обращенный к мировой общественности, также возмущенной этим сожжением.

Свидетельские показания беженцев, записанные корреспондентами, заполнили иностранную прессу. Помимо университета и библиотеки, «все красивые общественные здания», включая ратушу и церковь св. Петра со всеми картинами, были уничтожены. Позднее установили, что ратушу и церковь не разрушили до конца. Репортаж Девиса в нью-йоркской «Трибюн» был помещен под заголовком «Немцы грабят Лувэн. Расстреливают женщин и священников». За подзаголовком «Берлин подтверждает ужасы Лувэна» была помещена телеграмма из Берлина, направленная германскому посольству в Вашингтоне, в которой говорилось, что из-за «вероломного» нападения бельгийского населения «Лувэн был наказан разрушением города». Как и заявление генерала фон Лютвица, телеграмма подчеркивала, что Берлин не имеет никакого желания допустить, чтобы мир неправильно истолковал характер случившегося в Лувэне.

Разрушение городов и умышленная, признаваемая война против гражданского населения потрясли мир в 1914 году. Передовицы в английских газетах называли это «походом Чингисхана» и «изменой цивилизации». Сожжение библиотеки, сообщалось в «Дейли кроникл», означает войну не только по отношению к мирному населению, но и «последующим поколениям». Даже обычно спокойные и осторожно нейтральные голландские газеты не удержались от комментариев. Какова бы ни была причина происшедшего, писала роттердамская «Курант», «сам факт уничтожения существует», факт «настолько ужасный, что весь мир, наверное, должен содрогнуться от ужаса, узнав об этом».

Сообщения в иностранной прессе появились 29 августа, а 30-го уничтожение Лувэна было остановлено. В тот же самый день в официальном коммюнике германское министерство иностранных дел заявляло, что «вся ответственность за эти события ложится на бельгийское правительство», не забыв упомянуть обычные обвинения в том, что «женщины и девушки принимали участие в стрельбе и ослепляли наших раненых, выкалывая им глаза».

Во всем мире люди спрашивали, почему немцы сделали это? «Кто вы, потомки Гете или Аттилы?», — спрашивал Ромен Роллан в открытом письме своему бывшему другу Герхарду Гауптману, немецкому писателю.