Отдельные позитивные характеристики нынешней власти, проявившиеся в 2008 году (законная, интеллигентная, авторитетная, эффективная, компетентная), быстро падают с началом кризиса. Но и негативные определения (недальновидная, слабая, беспомощная, паразитическая и др.) также ослабевают к нынешнему моменту (2013 год). Остается неизменным лишь общий фон восприятия системы господства как деспотической криминально-бюрократической власти, узурпированной кланами или группировками, апроприирующими средства легального насилия, ориентированной на интересы самосохранения и обогащения, но вместе с тем слабой и неэффективной[260]. Такое ослабление значимости образов прежней и нынешней власти возникает из рутинизации ее значений как безальтернативного порядка господства, стирания критической функции идеализированных представлений о советском прошлом и принятия существующего режима как безнадежной реальности, как неизменяемого положения вещей.

Почти две трети россиян (табл. 23.2) уверены, что интересы власти и общества в России не совпадают (не согласны с ними от 28 до 24 %). При этом 45 % опрошенных считает, что за время первых двух сроков путинского правления (1999–2007) разрыв между властью и обществом лишь увеличился, 36 % – сохранился на том же уровне, 11 % – уменьшился и лишь 1 % рискнул заявить, что «его не было и нет», что «морально-политическое единство» советских времен сохраняется и по настоящее время (остальные затруднились ответить).

Таблица 23.2

Как вы считаете, совпадают ли сейчас в России интересы власти и общества? (в %)

Напротив, относительное большинство (37 %, ноябрь 2007 года, примечательно, что это самый благополучный год в истории постсоветской России) утверждает, что возможность контроля граждан за органами власти и руководством страны – это фикция, что этого как не было раньше, так нет и сейчас; еще 21 % полагают, что «она уменьшилась», и примерно столько же (25 %) считают, что степень контроля осталась той же, что и прежде. Оптимистов («возможности контроля власти со стороны общества увеличились») насчитывалось 7 %.

Некоторые методические эксперименты и изменения в формулировках вопроса не дают каких-либо серьезных отклонений от прежних значений.

Всего 6 % опрошенных полагают, что политический курс руководства страны (отражаемый в структуре госбюджета) соответствует интересам обычных людей (моральным запросам общества). Еще 11 % надеются, что приоритетными являются запросы социальных ведомств (образования, медицины, социального обеспечения). Более существенным для руководства, в глазах населения, оказываются соображения и аргументы влиятельных группировок, для которых развитие реального сектора экономики и благосостояние граждане не являются первостепенными задачами (до тех пор, пока это не становится проблемой массовой поддержки власть имущих). Руководство страны ориентируется главным образом на интересы и мнения силовиков, обеспечивающих охрану власти и могущественных группировок «новых богатых».