Второй период барокко обозначается около 1630 года, времени, когда достигли зрелости два замечательных архитектора, создавших целую эпоху в искусстве и в летописях Рима, Лоренцо Бернини и Карло Борромини. По словам одного из новейших биографов, в итальянской художественной истории не было после Микельанджело другой такой исполинской фигуры и яркой индивидуальности, как Лоренцо Бернини. Ослепительный блеск сопутствовал всем делам этого неаполитанца по рождению и флорентийца по происхождению. В долгое двадцатилетнее правление Урбана VIII Барберини, Бернини, еще совсем молодой и полный кипучей энергии, сделался не только главным придворным архитектором и полновластным распорядителем римского строительства, но и постоянным советником и доверенным другом папы. Пчелы Барберини летели всюду за этим создателем колоннады Св. Петра, фонтанов на пьяцца Навона и Скала Реджиа в Ватикане. Как скульптор он составил себе славу св. Терезой в церкви Санта-Мария делла Виттория и группой Аполлона и Дафны на вилле Боргезе. Тонкость обработки мрамора изумительна в них; с тех пор барокко стало стремиться к всевозможным иллюзиям каменных тканей. Группа св. Терезы с ангелом, приводившая в восхищение сеиченто, беспримерна по энергии и напряженности выраженного в ней острого и болезненного, чувственного экстаза. Одна эта скульптура могла бы уже сказать, как далек Бернини от классического спокойствия и бесстрастия. И еще более далек был, по-видимому, от этого его современник и соперник, Борромини. Жизнь так часто сталкивала их между собой, что в конце концов сделала их врагами. Сменивший Урбана VIII Иннокентий X из фамилии Памфили на некоторое время отдалил от себя Бернини и тем самым сделался главным покровителем Борромини. Сант-Аньезе на площади Навона и Сан-Карло у Четырех Фонтанов выстроены при нем. И при нем же Борромини успел возвести те необычайные и причудливые кампаниле барокко, которые изумляют путешественника неожиданным силуэтом на вечернем римском небе. Борромини не был так счастлив, как его соперник. Неудачи его преследовали и довели в конце концов до отчаяния. В припадке меланхолии он перерезал себе горло. Он не был так разносторонне одарен, как Бернини, не обладал его размахом и твердостью воли. Но для архитектуры второго барокко его сооружения и замыслы фантастичнейших его рисунков едва ли не более даже характерны. Фасады из кривых линий и поверхностей осуществлены им в Сант-Аньезе и Сан-Карло с удивительной свободой и элегантностью. Никем не было превзойдено живописное богатство сложных профилей, нарисованных Борромини для великолепного заднего фасада палаццо Барберини. Его изобретательность по части новых форм и любимых тогда обманов зрения не знала устали. Борромини сделался легендой барокко. Нет такой странности, такой причуды в римской архитектуре, которая не была бы приписана ему народной молвой, до сих пор не забывшей его имени.