По пути казаки продолжали разрушать железную дорогу, сжигать станции и железнодорожный инвентарь, реквизировать имущество, разоружая встречные красные части и распуская красноармейцев под расписку – что больше они воевать не будут.

В тот же день был взорван железнодорожный мост между станциями Сабурово и Селезни (линия Тамбов – Козлов) и прервана телеграфная связь Тамбова с Козловом, т. е. штабом фронта.

Видя неустойчивость вновь сформированных частей, разбегающихся при появлении лишь разъездов противника, а также стремительное продвижение корпуса Мамонтова в глубь фронта, командующий Особой группой приказывает начать переброску в район Сампур – Обловка 56-й стрелковой дивизии, которой следовало наступать с линии железной дороги в северо-западном направлении. Собранной в районе д. Протасьево и оправившейся после поражения кавалерийской бригаде 36-й стрелковой дивизии было приказано 16 августа ударить от Протасьево в тыл противника.

Для более успешной борьбы с конницей Мамонтова главнокомандующий вызвал с Восточного фронта 21-ю стрелковую дивизию.

Угроза не только Тамбову, но и Козлову – месту пребывания штаба Южного фронта – вызвала экстренные меры для обороны этого города, так как фактически он был до сего времени беззащитным: в городе оставалось только 1,5 роты караульного батальона.

Опасность для штаба Южного фронта быть захваченным противником вынудила принять меры к передислокации. 17 августа часть штаба была уже свернута и погружена в вагоны. На случай необходимости драться в самом городе предполагалось наиболее важные документы уничтожить, а ответственным сотрудникам драться до последнего патрона. Угрожаемые районы спешно укреплялись. В Тамбове был сформирован особый отряд в 1000 штыков.

Однако плохая организация и пассивность некоторых созданных на местах революционных комитетов (ревкомов), малая боеспособность наспех сколоченных частей, отсутствие в распоряжении командования опытного и стойкого командного и политического состава – все это имело своими последствиями неудачу мер, предпринимаемых для остановки прорвавшегося противника.

С другой стороны, меры, принятые самим Мамонтовым, обеспечивали ему, правда, весьма кратковременный и непрочный, но – все же успех. В числе этих мер наибольшее сочувствие населения вызывала раздача советского, общественного и частного имущества и расправа с отрицательно себя зарекомендовавшими советскими функционерами.

Все время освежая свой конский состав, Мамонтов мог продвигаться со скоростью 60–80 км в сутки и появляться неожиданно в тех местах, где его не ожидали, – и настигнуть и остановить рейд с помощью пехоты и измотанной кавалерийской бригады было невозможно.