Особо подчеркнем неудовлетворительность русского перевода пушкинской заметки, предложенного Большим академическим изданием и часто цитируемого в пушкиноведческих работах. Перевод этот в отдельных случаях прямо неверен по смыслу,[523] а главное – стилистически утяжелен, что искажает шутливую интонацию пушкинского опуса.

Полезно дать уточненный его перевод в соответствии с высказанными замечаниями:

1. Конституции, которые стали великой – и не единственной – ступенью человеческого духа, предвещают сокращение войск в государстве, так как принцип вооруженной силы прямо противоречит всякой конституционной идее; поэтому весьма возможно, что менее чем через 100 лет уже не будет постоянных армий. (2). Невероятно, чтобы люди со временем не поняли смешного зверства[524] войны, как они разобрались с рабством, королевской властью и т. д. Понятно ведь, что нам нужно лишь есть,[525] пить и быть свободными. 3. Для великих же страстей и выдающихся военных талантов всегда найдется гильотина – общество вовсе не склонно любоваться грандиозными замыслами победоносного генерала: немало и других забот, ради которых мы поставили себя под защиту закона. Руссо, недурной критик проекта, проницательно замечал: («То, что полезно обществу, вводится в жизнь только силой, так как частные интересы почти всегда этому противоречат. Без сомнения, вечный мир в настоящее время весьма нелепый проект (…) воздадим должное этому прекрасному плану, но утешимся в том, что он не осуществлен, так как этого можно достигнуть только средствами жестокими и ужасными для человечества»). Ясно, что ужасные средства, о которых он говорил, – революции. Вот они и настали. Знаю, что все эти доводы очень слабы, так как рассуждения такого паренька, как Руссо, не выигравшего ни одной победишки, не может иметь никакого веса, – но спор всегда хорош, ибо способствует пищеварению. Впрочем, он еще никого никогда не переубедил.

1. Конституции, которые стали великой – и не единственной – ступенью человеческого духа, предвещают сокращение войск в государстве, так как принцип вооруженной силы прямо противоречит всякой конституционной идее; поэтому весьма возможно, что менее чем через 100 лет уже не будет постоянных армий.

(2). Невероятно, чтобы люди со временем не поняли смешного зверства[524] войны, как они разобрались с рабством, королевской властью и т. д. Понятно ведь, что нам нужно лишь есть,[525] пить и быть свободными.

3. Для великих же страстей и выдающихся военных талантов всегда найдется гильотина – общество вовсе не склонно любоваться грандиозными замыслами победоносного генерала: немало и других забот, ради которых мы поставили себя под защиту закона.