— Ну, и что случилось с этим крейсером?..

— Подождите, не перебивайте меня! Надо было закупорить выход из гавани, чтобы испанский флот не мог выйти в море...

— А значит крейсер должен был сыграть роль брандера. Я что-то смутно припоминаю... — сказал Фуст.

— Брандеры я знаю, а гавани так запирали не раз, но дело не в этом, — горячо возразил Гью Луэм. — Вы звались добровольцы затопить крейсер и под огнем повели его к месту, где он должен был потонуть. Он был нагружен железом и обвешан торпедами. Испанцы стреляли из всех пушек, но попасть они не могли, а может быть, не хотели попасть, кто их знает. Наши взорвали «Мерримак», он пошел ко дну, и наших сбросило взрывом в море. Они, поймав лодку, стали грести к своим, но пули так свистели, что они поняли: до своих не дойти. И они направили лодку прямо к испанскому адмиральскому кораблю. Их встретили так, точно они были испанцы и герои. Сам адмирал встретил их, жал им руки, поздравлял их с удачей военного предприятия, с подвигом. Он послал на американскую эскадру офицера с письмом, заверяя, что с пленными будут обращаться хорошо. И, как ни странно, с ними обращались хорошо. Но, конечно, американский адмирал послал президенту в Вашингтон телеграмму, где писал: «Я закупорил Серверу». Сервера был испанский адмирал. Это было верно, что Серверу закупорили, но не адмирал, а семь моряков, в том числе был мой предок. Так благополучно воевали в те времена. А теперь одни ужасы. Я видел Лондон сразу после войны. Это страх что такое! Сколько убили детей, женщин, стариков! Нет, это никуда не годится... Вот там, с «Мерримаком», было рыцарство, было мужество... Но, — тут он перевел на Фуста свой взгляд, который просветлел и снова стал восторженным, — но благородство живет сегодня в тех, кто борется с природой. Я восторгаюсь вами: вы восходите на горы. Расскажите про ваше восхождение. Я никогда не слышал, как настоящие герои-восходители рассказывают о своем подвиге.

Фуст сказал:

— Но это тоже война...

— Пусть война, но не так, не так, как с людьми...

— Под горой иногда интересней, чем на горе, — сказал Гифт. — Это верно... Сегодня хороший вечер.

— Да, перестаньте, Гифт! — прервал его Фуст.

— Расскажите, пожалуйста, — просил Гью Лэм, — я никогда не слышал.

— Ну, слушайте, и пусть не прерывает меня Гифт своей дурацкой белибердой. Вы знаете гору Белое Чудо? Она находится в Каракоруме. Туда была снаряжена специальная экспедиция. Ее целью было восхождение на этот восьмитысячник.

Пропустив мимо ушей название горы, Гью Лэм весь превратился в слух. Он смотрел в рот Фусту, который рассказывал сухо, документально о порядке подготовки и первых днях в главной базе, и эта сухость рассказа сильно действовала на Гью Лэма.