И вот мы вырвались, прибежали – я, Алеся и Артур, – переоделись в наши новые костюмы, но…»
Крустер: «Но тут случилась подстава: устроители не захотели нас на сцену выпускать. Фестиваль, мол, уже заканчивается, бе-бе-бе, ме-ме-ме – шуруют что-то там по-своему. Тогда Шелл схватил их главного мужика в охапку и говорит:
Крустер:
– Иди на сцену, объявляй, что мы сейчас будем выступать, а иначе назад лучше не приходи!»
Алик: «И когда объявили „Смещение”, оказалось, что нашу группу настолько ждали, что зал просто взорвался. И мы без подготовки, без саундчека, воткнулись – и сразу пошла страшная нарезка!
Алик:
Я понимаю, что по современным меркам там звука не было никакого, но нам и терять-то было уже нечего. Поэтому мы прозвучали лучше всех».
Крустер: «А устроители начали нам гадить. Когда мы отыграли три песни, Алику перебили провод, чтобы он не мог играть».
Крустер:
Алик: «Положили горячий паяльник на провод, якобы он случайно перегрелся».
Алик:
Крустер: «Потом они взорвали световой пульт, и весь дым пошёл в зал».
Крустер:
Алик: «Для них это всё было настолько необычно, что они хотели нас убрать, но просто запретить выступление „Смещения” было как-то неудобно…»
Алик:
Крустер: «Так как фестиваль нельзя было остановить просто так, потому что это выглядело бы недемократично, они решили отрубить электричество».
Крустер:
Алик: «Когда нам перекрыли весь кислород, мы, конечно, ушли, но тут же прибежала моя девушка… Помнишь, её звали Аэлита? С таким бэкстейджем хорошим… Аэлита прибежала в гримёрку:
Алик:
– Ура! Фурор!