В теории этот «зелёный интернационал» организован для борьбы с тем же Израилем и ради построения всемирного халифата. На практике он воюет с Западом, правительствами исламских стран, шиитами, немусульманскими общинами стран исламского мира и государствами, «угнетающими мусульман», включая Китай, Индию и Россию. Причём в Сирии в 2010-х годах в полной мере обозначились его основные спонсоры: Катар, Саудовская Аравия и Турция, пытающиеся построить – кто новый халифат, кто новую Оттоманскую Порту.

Шиитский проект исламской революции был реализован в рамках централизованной государственной политики. Суннитский до самого последнего времени осуществляло сообщество, не имеющих единого центра, автономных организаций и групп. Впрочем, эволюция турецкой «Партии справедливости и развития» даёт все основания говорить о поддержке со стороны ПСР суннитского исламского проекта. В рамках окончательного расставания Турции с кемализмом и её присоединения к миру исламской политики эта страна, конкурируя с Саудовской Аравией и Катаром, имеет все шансы занять положение противовеса Ирана – традиционное для неё на протяжении последних пяти веков.

Даже поверхностное описание конфликтного потенциала БСВ, связанного с проблемой меньшинств, оставляет мало сомнений в том, что она имеет для региона такое же значение, как межгосударственные конфликты, отношения с бывшими метрополиями, демографический, социальный и экологический кризисы, являясь их неотъемлемой частью, а иногда – первопричиной и основой.

Границы империй разделяли курдов и берберов, загава и беджа, пуштунов и белуджей, азербайджанцев и армян, но это было объяснимо и ощущалось не столь болезненно: существование в имперской модели имело свои преимущества для всех. Национальные государства, которые одни народы получили, другим они были только обещаны, а третьи не имели никаких шансов на реализацию своих амбиций и подверглись дискриминации, поставили новые вопросы.

Курды, армяне и греки не получили границ государств, гарантированных им в 1920 году согласно Севрскому договору, но Армения и Греция всё-таки на карте существовали – пусть в урезанных пределах, а вот Курдистан, разделённый между Ираном, Ираком, Сирией и Турцией, так и не возник. Мехабадская республика 1945–1947 годов была разгромлена, а соглашение об автономии курдов в составе Ирака 1970 года не выполнено Багдадом. И только в наши дни, почти через век после окончания Первой мировой войны, контуры иракского Курдистана возникли, а сирийского возникают на политической карте Ближнего Востока.