Через десять дней после инаугурации президент Буш обнародовал программу федеральной поддержки религиозных групп, осуществляющих «социально ориентированную деятельность»; программа предусматривала, в частности, создание в президентской администрации отдела по религиозным и благотворительным инициативам. Это предложение президента было встречено в штыки теми, чье мнение выразил председатель движения «Американцы за отделение церкви от государства»: «Мы так просто не сдадимся. Множество людей восприняло слова президента как грубейшее нарушение конституционного принципа о разделении церкви и государства». В первые два года президентства Буша Конгресс так и не одобрил эту программу. В результате в декабре 2002 года Буш своим указом запретил государственным органам исключать религиозные организации из списков претендентов на бюджетное финансирование. «Времена дискриминации религиозных групп только на том основании, что они имеют отношение к религии, остались в прошлом», — заявил президент. Согласно комментарию «Нью-Йорк таймс», речь президента «изобиловала реверансами в сторону религии и строилась вокруг мысли о том, что религия может и должна занимать центральное место в жизни общества»^{580}.

Важнейшим шагом к государственной поддержке религиозных организаций стало решение Верховного суда в июне 2002 года, принятое пятью голосами против четырех и разрешившее родителям использовать государственные ваучеры для оплаты обучения детей в церковных школах. Это решение и восхваляли, и отвергали как наиболее значимое в сфере отношений церкви и государства за последние сорок лет, с постановления об отмене обязательной молитвы в школах. Постепенно в обществе сформировалось мнение, что федеральное правительство может оказывать поддержку религиозным организациям для реализации социальных программ — при условии, что эта поддержка не нарушает прав других религиозных объединений.

Второй фронт идеологической борьбы между религией и светским обществом — проблема использования государственной собственности, прежде всего школ, религиозными группами и для религиозных целей. В 1962 году Верховный суд отменил в школах обязательные молитвы. Это решение не встретило сколько-нибудь серьезного сопротивления, однако религиозные организации стали прилагать определенные усилия по получению разрешений на использование государственной собственности. В 1983 году Конгресс принял закон о равных возможностях, согласно которому школы, предоставляющие территорию светским организациям, не имели права отказывать в предоставлении территории организациям религиозным. Верховный суд в 1990 году восемью голосами против одного подтвердил конституционность этого закона. В 1995 году администрация Клинтона разработала свод правил, в том числе возбранявших работникам школ запрещать учащимся молиться и обсуждать религиозные темы. Конституция, как заявил Клинтон, «не требует от детей, чтобы они оставляли свою веру за порогом школы». Два года спустя, как указывает Адам Мейерсон, администрация разработала правила государственной службы, которые предписывали федеральным чиновникам уважение к религиозности сотрудников государственных учреждений: «Христианам позволяется держать на рабочих столах Библию. Женщины-мусульманки могут носить на работе чадру. Иудеи, желающие соблюдать установленные их религией праздничные дни, вправе рассчитывать на понимание со стороны руководства. Никто не может запрещать сотруднику государственного учреждения разговаривать на религиозные темы во время обеденного перерыва». Эти действия администрации Клинтона заставили одного критика-консерватора предположить, что «величайшей заслугой этого президента в истории останется искоренение господствовавшего в последние десятилетия двуличного отношения к религии со стороны Демократической партии и большинства американских либералов»^{581}.