Русской интеллигенции свойственны и определенные убеждения. И прежде всего: она никогда не была националистической и не имела ощущения своего превосходства над «простым народом», над «населением» (в его современном оттенке значения).
О русском и чужестранном
О русском и чужестранном
Для Запада и для нас характерно преувеличение специфичности русской истории. Искать специфичность следует, но только там, где она действительно может быть научно установлена. Все тычут нам в нос Грозным. Однако в то время, когда у нас свирепствовал Грозный, герцог Альба кроваво расправлялся со своими врагами в Голландии, а в Париже была Варфоломеевская ночь.
Русь Х-XII веков, когда составлялось летописание, была не только славянским, но финноугорским объединением с единым восточнославянским языком, из которого в дальнейшем произошли языки русский, украинский и белорусский, но в быту существовал и угрофинский. И очень важно, что древнейшие письменные памятники финского языка найдены именно на территории Новгорода – одного из двух политических и культурных центров Древней Руси. Один из пяти районов Новгорода назывался «Чудин конец». Чудь была финноугорским племенем. В Киеве был Чудин двор, который упоминает летописец, описывая топографию Киева. Возможно, это был двор знатного чудина, а может быть, какое-то финское подворье, достаточно богатое и известное, на которое летописец ориентировался, чтобы быть понятым своими читателями.
Автор «Повести временных лет» был хорошо осведомлен о народах, соседивших с Русью и входивших в состав Руси. В начале «Повести», описывая расселение славянских племен, он пишет: «В странах же Иафета <сына библейского Ноя> сидят русские, чудь, и всякие народы: меря, мурома, весь (вепсы), мордва, заволочьская чудь, пермь, печора, ямь, утра, литва, зимигола, корсь, летгола <предки латышей>, ливы». И далее летописец снова возвращается к вопросу о том, какие народы где живут: «А на Бело-озере живет весь, на Ростовском озере меря, а на Клещине озере тоже меря. А по реке Оке – там, где она впадает в Волгу, – мурома, говорящая на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке. Вот кто только говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели на Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси <замечу: дань княжескому роду Руси давали и славяне>: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печора, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливонцы, – эти говорят на своих языках, они – потомство Иафета, живущее в северных странах». До появления князей, согласно рассказу «Повести», северные славянские племена и финноугорские платили дань варягам (норманнам) за море, а когда решили призвать к себе князей из варяжских стран, то в союзе выступали и славянские племена, и финноугорское племя весь. И снова напоминает летопись о том, что на севере Руси варяги пришельцы, а постоянное население славянское и угрофинское, указывая на то, где живут какие племена.