Независимо от сего, согласно выраженному г. министром внутренних дел мнению, я имею честь уведомить Ваше Высокопревосходительство, что, во внимание к совершенной исключительности настоящего случая, личное присутствие Ваше при свидании Ольги Тригони с сыном представляется весьма желательным».

А 31 августа секретарь департамента С.Э. Зволянский уже засылал к секретарю коменданта, «многоуважаемому Тимофею Ефремовичу» Денежкину, конфиденциальное письмецо следующего содержания: «Спешу сообщить вам конфиденциально о высказанном г. товарищем министра П.В. Оржевским желании иметь подробное донесение о вчерашнем свидании: как было, при ком, что говорилось и т. д.». Желание Оржевского было удовлетворено в тот же день. «Совершенно секретно» комендант сообщил милостивому государю Петру Васильевичу: «На письмо от 29 сего августа имею честь уведомить, что, по получении извещения Вашего Превосходительства о высочайшем соизволении дать свидание вдове генерал-майора Ольге Тригони с сыном ее, осужденным ссыльнокаторжным преступником Михаилом Тригони, он ночью, в совершенной тайне, был переведен в Трубецкой бастион и помещен в одну из камер пустого отделения. В 3 ¼ часа пополудни, тотчас по отъезде Их Императорских Величеств из Петропавловского собора, в моем присутствии и штабс-капитана Соколова, дано свидание в комнате Екатерининской куртины за решеткой, продолжавшееся 20 минут. Мать и сын, по-видимому, были в спокойном, относительно, состоянии и вели разговор исключительно о родственниках и семейных делах. Преступник, пораженный неожиданностью видеться с матерью, делал ей вопросы: от кого и как она могла узнать о существовании его здесь и каким образом добилась свидания? Ответы матери были следующие: «Приехав в Петербург, она обратилась к товарищу шефа, генералу Оржевскому, который уверил ее в добром здоровье сына, и затем обратилась к генералу Рихтеру с просьбой исходатайствовать ей свидание, и вот, благодаря участию и милости Государя Императора, она видит его». На вопросы ее о здоровье и как переносит одиночное заключение, он успокаивает тем, что совершенно здоров, пища хороша и, насколько можно в его положении, крепок духом; когда же она коснулась разговора о намерении к коронации снова приехать в Петербург или Москву из Крыма с просьбой об облегчении его участи и когда посоветовала ему и с своей стороны написать просьбу Его Императорскому Величеству о раскаянии и помиловании, то он ответил, что признает это для себя неудобным не потому, чтобы не желал просить государя, но находит неуместным, ввиду характера и важности его преступления. Затем, по окончании свидания, преступник Тригони снова был отведен штабс-капитаном Соколовым в Трубецкой бастион и в 11 часов ночи возвращен в Алексеевский равелин».