Не роскошной я Венере,

Не уродливой Химере

В имнах жертву воздаю:

Я похвалну песнь пою

Волосам, от всех почтенным,

По груди разпространенным,

Что под старость наших лет

Уважают наш совет.

За этими строками чувствовалась уверенная рука придворного поэта, но в ушах членов Синода звучал звонкий насмешливый припев, завершавший каждую строфу „Гимна" и звучавший на каждом перекрестке Петербурга: