Как реагировал Сталин

Бывший начальник разведки госбезопасности генерал-лейтенант П.М. Фитин, ныне покойный, рассказывал мне, что на следующий день после указанного спецсообщения, 17 июня 1941 года, в 12 часов, Сталин вызвал к себе наркома госбезопасности Меркулова и его, Фитина. По его словам, встреча происходила так. “В кабинете Сталин был один. Когда мы вошли, то он сразу обратился ко мне: “Начальник разведки, не надо пересказывать спецсообщение, я внимательно его прочитал. Доложите, что за источники это сообщают, где они работают, их надежность и какие у них есть возможности для получения столь секретных сведений?” Я подробно рассказал об источниках информации. Сталин ходил по кабинету и задавал различные уточняющие вопросы, на которые я отвечал. Потом он долго ходил по кабинету, курил трубку и что-то обдумывал, а мы с Меркуловым стояли у дверей. Затем, обратившись ко мне, он сказал: “Вот что, начальник разведки. Нет немцев, кроме Вильгельма Пика, которым можно верить. Ясно?” Я ответил: “Ясно, товарищ Сталин”. Далее он сказал нам: “Идите, все уточните, еще раз перепроверьте эти сведения и доложите мне”.

Я спросил П.М. Фитина: “Как вы поняли фразу Сталина, что нет немцев, кроме Вильгельма Пика, которым можно верить? Что, от

В. Пика были другие сведения?” Фитин ответил: “Нет, сказано было в том смысле, что ваши источники, это же не коммунисты, а члены фашистской партии, офицеры вермахта, поэтому это может быть дезинформация”. Придя в наркомат, мы подготовили подробную шифротелеграмму в Берлин для уточнения ряда вопросов. Но ответа не было. Началась война”.

Анализ сообщений органов госбезопасности в адрес И.В. Сталина и других руководителей Советского Союза за 1941 год показывает, что разведка выполнила свой исторический долг перед Родиной, она не просмотрела непосредственной подготовки фашистской Германии к войне против СССР и своевременно информировала об этом Советское правительство. Сообщения свидетельствовали о том, что фашисты ведут всестороннюю подготовку к войне против СССР и в ближайшее время развяжут ее. Нами не обнаружено в архивах КГБ СССР ни одного документа за первую половину 1941 года, который хоть в какой-либо степени вызывал сомнения в правдоподобности указанной информации.

Позволю себе высказать личное мнение, что, когда назревают критические ситуации, как это было с подготовкой гитлеровской агрессии против СССР, нельзя было, видимо, ограничиваться сообщениями в инстанции определенных сведений, поступающих по этому вопросу от источников из разных стран. Нужно было подготовить обобщающий документ с глубоким анализом всего фактического материала и соответствующими выводами, который мог бы явиться предметом специального рассмотрения руководящих органов страны.