Нелегальная иммиграция

Нелегальная иммиграция

Незаметно, без лишнего шума и без вмешательства сионистов, вопреки ограничениям, предусмотренным Белой книгой, англичане с 1946 г. увеличили еврейскую иммиграцию до 18 тыс. человек в год. По довоенным меркам это была немалая цифра. Однако евреи помнили о тех десятках тысяч беженцев, которые все еще томились в лагерях для перемещенных лиц. Как уже говорилось выше, еще до войны сионистское руководство (а также ревизионисты) способствовало нелегальной иммиграции евреев из Европы и стран Ближнего Востока. Известная под названием Алия Бет, эта иммиграция, проводимая под эгидой Еврейского агентства, все в большей степени оказывалась под контролем Гаганы. Осуществление этой программы началось в 1938 г. под руководством Шауля Авигура[301], тридцатидевятилетнего подпольщика, инициативного и волевого человека. Когда война окончилась, Авигур вернулся в Европу и открыл свое представительство в Париже. Еврейское агентство дало ему четкие и недвусмысленные инструкции. Он должен был как можно скорее организовать выезд в Палестину евреев из числа перемещенных лиц. При этом речь шла не о том, чтобы тайно переправить несколько сотен или даже тысяч человек, — планировалось переселение десятков тысяч евреев. К судьбе жертв нацизма нужно было привлечь внимание всего мира и таким образом продемонстрировать драматизм судьбы еврейского народа и бесчеловечность английской иммиграционной политики в Палестине. Короче говоря, исход должен был стать реализацией того, что Бен-Гурион говорил в лагере для перемещенных лиц в Ландсберге: “Вы не просто люди, попавшие в беду, вы — политическая сила”. В последующие месяцы палестинские евреи (многие из них — ветераны Еврейской бригады) направились в лагеря для перемещенных лиц в качестве эмиссаров Еврейского агентства. Благодаря средствам еврейских филантропов были найдены возможности для перехода государственных границ, созданы транзитные пункты, обеспечены питание, одежда и размещение будущих иммигрантов. Были куплены и отремонтированы в доках Французской Ривьеры пароходы. Конечно, все это оказалось возможным только с молчаливого согласия французского правительства. В ряде случаев сотрудничество с правительственными органами налаживали французские евреи-партизаны, участники движения Сопротивления. Некоторые из них заняли после войны ключевые посты в государственном аппарате. Так, например, Андре Блюмель был главой кабинета министров в недолго просуществовавшем правительстве Леона Блюма (сам Блюм лишь значительно позднее вступил в контакт с сионистами). Жюль Мок[302] был министром обороны сначала в правительстве Блюма, а потом — в правительстве Жоржа Бидо. Министерские посты занимал в 1946–1949 гг. Даниэль Мейер[303]. Эти и другие политические деятели придавали большое значение спасению перемещенных лиц, они-то и добивались помощи и поддержки в различных ведомствах, начиная с министерств в Париже и кончая портовыми службами в приморских городах. Несомненно, позицию Франции определяло сострадание к жертвам нацизма. Роль играло и то, что в государственном аппарате было немало бывших партизан, воспринимавших подпольщиков Гаганы как братьев по оружию. Однако для французов важным было и другое чувство, роднившее их с Гаганой, по определению Авигура, — неутолимая ненависть к англичанам за то, что Великобритания вытеснила Францию из Леванта в 1943–1945 гг., а может быть, и за то, что французы в 1940 г. потеряли свой флот в Марс-аль-Кабире[304]. Беспомощная ярость только усиливалась тем, что во французских городах и портах, освобожденных армией Монтгомери[305], действовали сотрудники британской разведки. Все эти причины, общность симпатий и интересов привели к тому, что французский министр внутренних дел Эдуар Депрю рука об руку работал с Авигуром над созданием транзитных лагерей для перемещенных лиц в приграничных и портовых городах Франции, а также предоставлял политическое убежище членам Эцель, бежавшим из Палестины. Позже, в 1947–1948 гг., французская армия готова была оказать еще более существенную помощь сионистам.