Усилия, которые Шарон прилагал в ходе предвыборной кампании 1999 г., были весьма незначительными. Было очевидно, что он сберегал свои силы для решающего боя на праймериз в Ликуде, которые должны были состояться несколько месяцев спустя. Там он одержал безусловную победу и стал председателем партии. На протяжении последующих двух лет он не занимал никаких видных постов в правящих структурах — однако постоянно находился в центре общественного внимания, которое он привлекал как своими заявлениями и действиями в качестве лидера оппозиции, так и полицейскими расследованиями выдвинутых против него обвинений. На судебном процессе по делу о диффамации Шарон обвинялся в попытке подкупа одного из старших генералов Армии обороны Израиля, дабы отвести от себя обвинение в том, что он, Шарон, обманным путем втянул правительство в 1982 г. в Ливанскую войну, имевшую губительные последствия для страны. В ходе расследований конфликта интересов во время его краткосрочного пребывания на посту министра сельского хозяйства в первом правительстве Бегина Шарон обвинялся в том, что, владея одной из крупнейших частных ферм в Израиле, он обошел постановление кнесета, сдав ферму в аренду родственникам и друзьям.

Однако Шарон был невосприимчив ко всем обвинениям. Казалось, он получал истинное удовольствие, потворствуя правым шовинистам на контролируемых территориях. В январе 1999 г., в самом начале предвыборной кампании Ликуда, Шарон инициировал “Закон о Голанах”, согласно которому требовалось квалифицированное большинство депутатов кнесета для того, чтобы одобрить уход “с какой бы то ни было части территории Эрец-Исраэль”, и вынудил Нетаниягу, причем сомнительным путем, одобрить этот закон. В мае того же года, за неделю до всеобщих выборов, Шарон пообещал, что, в случае прихода Ликуда к власти, еще 20 тыс. евреев смогут поселиться на территории Западного берега в течение ближайших шести месяцев. В рамках предвыборной кампании 2001 г., когда сам Шарон был кандидатом на пост премьер-министра от Ликуда, активисты Израильской партии труда называли его “источником повышенной опасности” (а активисты Ликуда, в свою очередь, именовали Барака предателем). Вряд ли когда-либо еще за всю историю страны израильские политики находились в состоянии такой сильной конфронтации и были столь язвительными по отношению друг к другу.

Исход выборов 6 февраля 2001 г. стал ясен еще до наступления утра — Шарон победил подавляющим большинством голосов: 62,5 % против 37,5 % у Барака. Не следует, однако, считать, что этот исход выборов означал, будто таким образом избиратели отвергли саму идею мира. За неделю до дня голосования опросы общественного мнения показали, что большинство электората просто полагало, что будущему правительству следует быть “не столь примирительно настроенным” по отношению к Арафату, принимая во внимание его двуличность и проводимую им политику террора. Барак же воспринимался как “пустослов”, обещавший твердую политику и затем отступивший от своих обещаний. Напротив, “Бульдозер”, как называли в Израиле Шарона, человек, который девятнадцать лет тому назад был фактически единодушно заклеймен как “палач Сабры и Шатилы”, у кого, казалось, нет и быть не может политического будущего, получил общенациональный мандат на то, чтобы возглавить правительство и повести народ Израиля к миру, основанному, по всей видимости, на прагматизме и безопасности.