6 апреля он попытался отправить дивизию в бой. Буняченко не горел желанием бросать дивизию на верную смерть. Он опять сказал, что приказ о наступлении должен исходить только от генерала Власова и лишь после прибытия остальных частей РОА.

— Что же вы думаете, — возмутился генерал Буссе, — ваша дивизия будет здесь сидеть и ничего не делать в ожидании прибытия других войск Власова? А если они вовсе не прибудут, то вы и воевать не намерены?

— От германского командования зависит, когда они прибудут, — отговорился Буняченко.

Но Власову пришлось подтвердить приказ об участии в боях. 11 апреля дивизия приняла участие в оборонительных сражениях вермахта на Одере и сразу понесла большие потери. Буняченко тут же потерял всякое желание лить кровь на Восточном фронте. Он просто отвел свои полки с фронта.

Буссе не мог понять, что происходит. Немецкий генерал еще не сталкивался с тем, чтобы командиры частей действовали не по приказу, а по собственному разумению. Разрешения разоружить власовцев у него не было. Единственное, что он мог предпринять, — снять дивизию со снабжения.

15 апреля 1-я дивизия в полном составе двинулась на юг, подальше от наступающих советских войск. Буняченко на все запросы отвечал, что движется на соединение с остальными частями русской армии. Утром 23 апреля дивизия вышла к Дрездену и оказалась в зоне группы армий «Центр».

Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Фердинанд Шёрнер сообщил, что готов считать инцидент у соседей в группе «Север» недоразумением, если 1-я дивизия готова выполнять боевую задачу. Он пригласил Буняченко со старшими офицерами на завтрак, желая познакомиться.

Буняченко отказался выполнять приказы Шёрнера, потому что советские танки были уже рядом, и двинулся на юг, чтобы соединиться с другими частями РОА в районе Альп.

Фердинанд Шёрнер был известен своей жестокостью — в его войсках. за неисполнение приказа следовали военный трибунал и расстрел. Иногда он обходился и без формального судебного разбирательства (за это после войны и был осужден).

— Он не хочет воевать, этот русский, — угрожающе сказал генерал-фельдмаршал. — А что будет, когда я поставлю его к стенке?

Немцы не решились разоружить дивизию Буняченко, потому что им не хватало сил для сдерживания наступавшей Красной армии.

«Положение на фронте было и без того очень тяжелое, — объяснил свои действия бывший генерал-фельдмаршал Шёрнер уже после войны. — В наших войсках было много вспомогательных частей, которые состояли из русских, украинцев и других добровольцев с востока. Все они были вооружены. Мы боялись, что они повернут оружие против нас. Мы всеми силами старались предотвратить выступление 1-й дивизии против нас и избежать вооруженного столкновения. Об этом могли узнать и в ставке, а так ставка ничего не знала».